Тарковские. Отец и сын в зеркале судьбы - [3]

В 1752 году по распоряжению императрицы над рекой Ингулец между двумя ее притоками – Сугоклеей и Грузькой возвели крепость для защиты южных пределов империи от набегов татар. Императрица повелела назвать крепость в честь своей покровительницы святой Елизаветы. Прапрапрадед был послан служить в эту крепость. Потом, при Александре I, на месте крепости образовались военные поселения, а затем возникла слобода, ставшая городом.

Памятная плита на фамильном кладбище шамхалов Тарковских. Селение Уллубий-аул (Уллу-Бойнак, Дагестан)

Вспоминает друживший с Тарковским поэт и переводчик Михаил Синельников:

Особое чувство влекло Арсения Александровича к Северному Кавказу. Здесь была и память о предках, правивших Дагестаном с VIII века. Конечно, ближайшие по времени предки Тарковского принадлежали уже к мелкопоместному польско-украинскому православному шляхетству, но в семье жила память о происхождении от младшего сына шамхала Тарковского. Этого заложника на всякий случай взял Петр I во время Персидского похода, проходя с войском через Тарки (названия и этого города и реки Терек связаны с фамилией Тарковских). <…>

Собственно говоря, шамхалы, гордившиеся происхождением от араба, мусульманской ветви, чтили Арсения Александровича как своего государя… Порою Арсений Александрович рассказывал о своих странствиях в горах Северного Кавказа, когда (еще до войны) он переводил тамошних поэтов. Приключения Арсения Александровича в родных селениях и аулах осетинских, черкесских, ингушских, чеченских поэтов были удивительны. В горах тогда сохранялся еще определенный «доисторический» уклад (ныне возрождаемый). Действовали законы кровной мести, умыкались невесты. Подчас Тарковский попадал в ситуации, более рискованные, чем Шурик в фильме «Кавказская пленница».

Решительная противница версии о кумыкском происхождении Тарковских – дочь поэта Марина. Она пишет:

Генеалогическое дерево Тарковских находилось среди бумаг, которые хранились в нашем доме после смерти папиной матери. На пергаменте тушью были нарисованы кружочки, в каждый из которых было вписано имя… Потом пергамент куда-то исчез. Осталась грамота 1803 года – «патент», написанный по-польски, в котором подтверждаются дворянские привилегии Матвея Тарковского. Из этой грамоты и других документов ясно, что прадед и дед папы жили на Украине и были военными. Они исповедовали римско-католическую религию, а папин отец был записан в церковной книге православным и считал себя русским.

У Карла Тарковского, деда Арсения, был земельный надел под городом, а у отца, Александра Карловича, уже ничего не было. Женились деды и прадеды рода Тарковских на русских, украинках, румынках – все генеалогическое дерево проследить уже невозможно. Деды и прадеды все были с гонором – хоть и без титула, а все-таки потомственные дворяне, записанные в шестую книгу русских дворянских родов.

В 1916 году к Тарковским понаехали нотариусы и адвокаты, они хотели, чтобы Александр Карлович вступил во владение какой-то частью майората в Северном Азербайджане, переставшего к тому времени быть майоратом. Александр Карлович отказался наотрез – революционные убеждения не позволяли ему иметь крупную собственность. Впрочем, хотя сословными предрассудками он пренебрегал, но своим происхождением от царского рода все-таки гордился. «Мы, – говорил он детям в шутку, – наследственные шейхи».

Мать поэта Мария Даниловна Рачковская была родом из Молдавии, из городка Бельцы. Отец ее служил директором почтамта в Дубоссарах и имел чин надворного советника. Почтамтом громко называлась комнатенка с двумя работниками. Мария Даниловна знала молдавский, французский, немножко польский и немецкий языки. Она много болела и много лечилась. Ездила для этого и за границу. Как-то из Карлсбада она привезла книжку, где рассказывалось о некоем Мальцеве – это был Александр Карлович. Там описывалось, как он был арестован, сидел в тюрьмах и как сказал следователю на допросе, что да, он имеет честь принадлежать к партии «Народная воля». У Александра Карловича в крови была страсть к высоким фразам, даже если это грозило ему неприятностями.

Александр Карлович Тарковский, отец Арсения и дед Андрея, родился в 1861-м, в год отмены в России крепостного права. Когда мальчику было 10 лет, его родители в один день умерли от холеры. В юности Александр увлекался народовольческими идеями и был арестован по делу о покушении на харьковского генерал-губернатора. Под стражу Александр Карлович был взят со студенческой скамьи (он учился на юридическом факультете Харьковского университета).

По приговору суда два года Александр Карлович пробыл в одиночном заключении и еще пять лет – в общем тюремном, после чего был сослан на 10 лет в селение Тунку (Туруханский край, 300 верст от Якутска).

До ссылки и тюрьмы он был женат на Александре Андреевне Сорокиной – она была арестована одновременно с мужем, но вскоре вышла на свободу и, родив девочку Лену (Леониллу), умерла от холеры.

– В ссылку к отцу, – рассказывал Арсений Тарковский, – ездила очень любившая брата «Сашеньку» тетя Вера Карловна. Когда отца возили по тюрьмам из города в город, она сопровождала его и в далекую Тунку. Отец говорил, что самой тяжелой тюрьмой была орловская, даже тяжелей Петропавловской крепости, где он тоже сидел.