Тарковские. Осколки зеркала - [21]

Через несколько лет страшное время ворвется и в коммунальную квартиру № 7. Будет арестован и сослан Руклевский, позже, во время войны, арестуют в Свердловске Серафима Сергеевича. Его сошлют в Воркуту, и я помню, как все родные в Москве искали по аптекам очки с синими стеклами для тети-Шуриного мужа – на севере люди страдали от снежной слепоты.

Тетя Шура навещала его в Воркуте, где Серафим Сергеевич жил уже как ссыльнопоселенец. Приехав однажды и не застав никого в комнате барака, она поняла, что здесь поселилась женщина. Появились какие-то салфеточки, скатерка, подзор у кровати и другие неоспоримые свидетельства, что в жизни ее мужа произошли изменения. Тетя Шура оставила привезенные ею для Серафима Сергеевича вещи и продукты и ушла из барака и из его жизни. Никогда больше она не видела своего горячо любимого мужа. О его смерти узнала из письма его северной жены.

Но я слишком отвлеклась от темы моего рассказа…

Итак, 1934 год. Приближается весна, и мама начинает думать о том, куда вывезти на лето Андрюшу. Она останавливает свой выбор на Малоярославце по нескольким причинам: во-первых, там живет ее отец, Иван Иванович Вишняков (в 1929 году он овдовел и вот уже несколько лет мыкается с тремя детишками); во-вторых, мама в детстве жила там у отца и хорошо знает этот город; в-третьих, это сравнительно недалеко от Москвы, намного ближе, чем Юрьевец, где живут бабушка и Николай Матвеевич.

В Малоярославец ходит поезд, и можно будет легко добраться до Москвы, если понадобится. Родители сняли дачу недалеко от Ивана Ивановича на улице Герцена в доме № 23, принадлежавшем Залётовым.

Да, я не сказала самого важного! Мама была беременна и должна была родить или в конце сентября, или в начале октября. Папа очень хотел дочку. В 1932 году была запланирована девочка Марина, а получился мальчик Андрюша. Все были уверены, что на этот раз обязательно будет девочка.

Может быть, решение рожать в Малоярославце возникло по ходу дела – уж больно хороша была осень в 1934 году! Было тепло, как летом, во второй раз расцвела и созрела земляника, и дядя Лёва с Андрюшей приносили домой в спичечной коробке красные ягодки для мамы. Скорее всего, маме не хотелось держать Андрюшу в Москве по такой прекрасной погоде, поэтому она и задержалась в Малоярославце на сентябрь.

Папа бывал на даче редко, чаще приезжал дядя Лёва, привозил продукты, керосин (в бутылке, запечатанной сургучом), книги. Он гулял с Андреем, поил его козьим молоком, которое называлось у них «козьим чаем» – Андрей любил чай, а молоко пить не хотел.

По вечерам Лёвушка укладывал Андрея спать. За окном уже рано темнело, в саду громко шлепались на землю спелые дикие груши, а дядя Лев специальным «замогильным» голосом всё пел Андрюше песни, от которых тот быстро засыпал. Хозяйка так привыкла к присутствию Льва, что считала его маминым мужем и была крайне удивлена, когда узнала, что Андрюшин папа вовсе не Лев Владимирович, а Арсений Александрович. В августе папа и вовсе уехал из Москвы, его послали в Орджоникидзе в творческую командировку.

Ровно за месяц до моего рождения он прислал в Малоярославец письмо:

3. IХ.34.

Родненькое мое счастьишко! Папа Ася был на Вадонских рудниках, это очень интересно. Поэтому я так долго не писал. Лазал по шахтам в глубину на 300 метров, как обезьяна.

Я очень беспокоюсь о тебе, о пузе и Андрюше. Денег у меня нет, только на билет обратно. Скоро увидимся и будем жить вместе.

Я очень о вас скучаю. Я ничего не пишу о путешествии, приеду и все расскажу, так будет интересней. Папа Ася здоров и загорел, и толстый. Крепко целую тебя, Андрюсю и пузо.

Шляп белых много, а купить негде, не продают, делают для себя каждый.

Папа Ася.

Папа вернулся в середине сентября, приехала из Юрьевца бабушка Вера Николаевна. Все готовились к моему появлению на свет.

Ночью со 2 на 3 октября маму проводили в родильный дом. Он находился позади сада дедушки Ивана Ивановича, сад и роддом разделял неглубокий безымянный ручей. Кстати, здание, в котором был роддом, сохранилось. И каждый раз, когда я приезжаю в Малоярославец, я «имею счастье» его видеть.

А вот что в эти дни дядя Лёва записал в свой дневник:

«3. Х.34. Скоро день моего рождения. У Маруси родилась утром в 9 девочка. Ночью мы свели ее с Арсением при фонаре в 3 часа ночи. Был тонкий серп и звезды. Небо расчистилось.

Вчера ночью был первый мороз. Утром все было белое. Арсений замерз, и мы сидели с Марусей вдвоем с Андреем. Она шутила, что родит к моему рождению. Жаловалась на беспечность Арсения и на трудность этой зимы. После обеда вчера же мы с Арсением ходили в лес с Андрюшей.

4. Х.34. Маруся еще в больнице. Сегодня Андрею два с половиной года. Мы с Арсением брали его в лес, ходит по нескольку часов, зовет меня уже не дядей Лёвой, а Лёвушкой, ужасно любит сниматься, становится против объектива и кричит “аться!”. Собирали в лесу землянику. Погода теплая, южный ветер».

Андрею всего два с половиной года, а как ярко выражен его характер. Любит сниматься! Думаю, что это было первое проявление Андреева будущего артистизма.

Третьего октября папа пришел в больницу и передал маме записку: «Поздравляю тебя, мама Мусишка, с девочкой. Я приходил рано утром в больницу, оказалось – ты не родила, пришел в 10, ты уже родила. Крепко тебя целую. Я тебя ужасно люблю. Все тебя целуют и ужасно любят. Андрюша не плакал. Он очень доволен и все спрашивает, какая девочка.