Тарковские. Осколки зеркала - [115]

Хочу добавить, что пятью годами раньше, в 1940 году, М.А.Тарловский на Секретариате Союза писателей СССР, рекомендуя Тарковского в Союз писателей, говорил, что он не только выдающийся переводчик, но и замечательный поэт.

М.И.Алигер: «…Очень хороший поэт. Верит светлым идеалам. Тут нет никакой ущербности… Субъективно: все хорошо, но понравилось несколько – повторенные и еще несколько военных… Есть манерные стихи[105], но суть дела это не меняет. Тарковский – поэт Божьей милостью. Я думаю, что у него нет определенного плана – написания поэмы. Как жизнь обернется, так и пишутся стихи…»

А.М.Арго: «Шубин говорил об отсутствии цели в стихах Тарковского. Я держу пари, что Тарковский чувствующему читателю передает свое горе, шутку, скорбь».

А.А.Коваленков: «Облик Тарковского – камерная поэзия, очень хорошо вооруженная. Книга обобщает. Тарковский традиционен, он развивает и продолжает линии Блока, Анненского, Пастернака… Стихи, может быть, не имеют большой земной почвы, они немного надземные».

П.Г.Антокольский: «Такие разговоры должны вызывать хорошие стихи. Последние стихи организуют и предыдущий материал. Тарковский – поэт одинокий. Его путь уперся в войну, тут он ощутил себя сыном поколения… Это делает книгу стихов… Ясно, что стоит за книгой. Цель его ясна: Родина, Ленин в подлиннике, “21 июня 1941”[106]. Этой стихии противоположны “Масличная роща”, “Бабочка в госпитальном саду”…»

Итак, книга стихов поэта была одобрена и рекомендована к печати издательству «Советский писатель». Начался новый этап ее прохождения. Обращаюсь к отрывкам из дневниковых записей друга отца, поэта и фотографа-любителя Льва Владимировича Горнунга:

21. XII.1945.

Был у Тарковских. Арсений читал свою прозу*, потом стихи. Прекрасно все. Но напечатают ли? Евгения Федоровна Книпович в рецензии отнесла Асю[107] к черному пантеону: Ф.Сологуб, Мандельштам, Гумилев, Ходасевич.

29. XII.1945.

Вечером зашел к Асе. Застал Тоню в ожидании и в трепете, так как он в «Советском писателе», где решается вопрос о его книге стихов. Он появился возбужденный, на костыле, с палкой. Объявил, что книга прошла.

Стоит осмыслить эти записи. Рукопись книги попала в издательство и была передана на рецензию критику Е.Книпович. Она отнесла поэзию Тарковского к пантеону русской поэзии, что само по себе делает честь рецензируемому автору. Но в то время такая рецензия закрывала путь изданию, а поэта делала врагом советской власти. «Автор талантлив, но в этом-то и беда – чем талантливее стихи, тем они вреднее», – примерно такое резюме делает Книпович.

И, несмотря на эту рецензию, рукопись была принята к изданию. Разве это не чудо? И разве это не говорит о смелости дирекции, главной редакции издательства и ответственного редактора книги П.Г.Антокольского? Помянем добрым словом всех, кто одобрил первый сборник Тарковского, и пусть земля им будет пухом!

Шло лето 1946 года. Книга «Стихотворения разных лет» набиралась в ленинградской типографии № 3. Предполагалось, что она выйдет тиражом 10 000 экземпляров, по тем временам тираж довольно скромный. В книгу было включено 54 стихотворения, около 1116 поэтических строк. Сборник делился на три раздела, помеченных римскими цифрами. В первый раздел вошли военные стихи, во второй и третий разделы – довоенные и послевоенные. Из газеты «Боевая тревога» автор взял три стихотворения: «Он построен был с таким трудом», «Зима 1941 года», «За край отцов, за полководца» («Сержант Посаженников»).

Прошла верстка, потом вышли «чистые листы», появился наконец сигнальный экземпляр книги. И тут ударил гром. 14 августа 1946 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”»: «Руководящие работники журналов забыли то положение ленинизма, что наши журналы, являются ли они научными или художественными, не могут быть аполитичными. Они забыли, что наши журналы являются могучим средством советского государства в деле воспитания советских людей, и в особенности молодежи и поэтому должны руководствоваться тем, что составляет жизненную основу советского строя, – его политикой». Это постановление напомнило советским людям, в какой стране и при каком режиме они живут, «нацелило работников советской печати на повышение требовательности к литературе, дало отпор проповеди аполитичности, искусства для искусства».

Постановление «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» и последовавшие за ним три постановления о театре, кино и музыке похоронили надежды на потепление, на ослабление идеологического и политического пресса. С новой интенсивностью заработала репрессивная машина…

Печать сборника Тарковского была остановлена, и по распоряжению тогдашнего директора издательства писателя Сергея Петровича Бородина книга была заматрицирована. Бородин уехал в Среднюю Азию (работать над трилогией «Звезды над Самаркандом»), а при новом директоре матрицы были уничтожены.

В архиве папы осталась сброшюрованная книжка, переплетенная Л.В.Горнунгом в ситцевый переплет – пестрые цветочки на синем фоне. На форзаце папа написал карандашом: «Последняя сверка с машины. Книга напечатана не была – по требованию редакции после постановления об Ахматовой и Зощенко». Лев Горнунг 21 сентября 1946 года записал в своем дневнике: «Был у Аси… Книга стихов отложена, чему он рад». А 5 октября он записывает: «Арсений с Татьяной Озерской улетел в Туркмению». Редакция решила отложить выход книги до лучших времен, но эти времена наступили не скоро. Лишь через семнадцать лет вышла первая книга поэта. Она носила символическое название «Перед снегом» – автору в год ее выхода исполнилось пятьдесят пять лет. Из невышедшего сборника в нее вошло пятнадцать стихотворений.