Тараканьи бега - [59]

– Ничего. Я тебя понял: она полный молодец, а ты полный хлоп. Держу сто к одному: она и версию, что Чингизхан – это ты, отрабатывала на все сто. А? Трудолюбиво и талантливо подставляла тебя ради спасения своей драгоценной атласной шкурки, а ты помогал и от восторга в ладоши хлопал. А? Красота! Железный Матвей Молчанов по самые дюзы втаранился в смазливую… как это… ха-кер-шу.

– Хакерша – это не хакер женского рода, а жена хакера, – проворчал Матвей. – Если хочешь приправлять свой англос русскими словами, употребляй их грамотно. А про «втаранился»… Мы с ней самые обычные друзья. Почти как с тобой.

– Почти – это потому, что с ней можно ещё и спать, – ехидно добавил Крэнг.

Матвей вздохнул и попытался отвернуться от назойливо лезущего в глаза видеопространства. Отчего-то припомнился давневатый случай – как после одного из первых «пересыпов» с Леной (произошедшего, между прочим, больше по её инициативе) он, Эм. Молчанов, спросил: «Значит, я для тебя всё-таки больше значу, чем просто очередной подельник?» А Лена вместо ответа глянула с искренним недоумением и поинтересовалась: «Ну вот если б я тебя попросила спину мне почесать, ты бы это тоже счёл проявлением… ну, чувств каких-то?»

– Ладно! – Матвей тряхнул головой и храбро глянул в самое нутро дисплейного пространства, прямо в Крэнговский смешливый оскал. – Ладно! В общем, должен тебе сказать, что интерполовцы – козлы. Из перехваченного сообщения ясней ясного, что где-то у них в самом нутре засел сверчок Лиги. Не как Белоножко, а настоящий такой, матёрый. Имеющий доступ к. И вся эта долбаная интерполовская программа защиты свидетелей теперь уже натуральный секрет Полишинеля.

– Кого? Этот Полиш… э-э-э… он кто? Один из этих болтунов-обозревателей кримновостей?

– Почти, – хмыкнул Молчанов (всё-таки Дикки-бой прогрессирует: если не сами подобные выражения понимать научился, то хоть общий их смысл улавливать). – Значит, так. Сделай-ка мне со своего брэйна «вилку» на Лигу и Интерпол. Одновременно. Куда-нибудь поглубже: связь, управление, оперативные информотеки… Сможешь?

– Смогу. Я, конечно, не Чингизхан, но тоже кое-чего липсетю… А зачем?..

– Эллипсетю, – машинально поправил Матвей. – Зачем, говоришь… Да вот хочу им кое-чего вкатить. Такого, что они про нас с Ленком забудут. Надолго и напрочь. Потому как станет очень не до того. – Если бы он мог видеть собственную улыбку, наверняка счёл бы её никакою не собственной, а один к одному Изверговой. – Значит, вилку. Понял? И подключи автоматрикатор. И режимный конвертор. Я выдам информацию в «онли транзит» – отменишь режим и по сотне копий Лиге и Интерполу. Сразу после «done» дезактивируешь свой брэйн… я имею в виду микросупер… дезактивируешь и уничтожишь. Физически.

– Как?

– Да по-любому. Лучше всего – в деструктор-утилизатор его… И не вздумай жмотничать, слышишь?! Всё, валяй. Подготовишь связь – скажешь.

Матвей отвернулся от дисплея и придвинул к себе копировщик. Прав был Изверг, что отобрал заточённого в эллипсете таракана. И что копир-блок у хакера Молчанова нестандартный – тоже правильная догадка. В одном ас от практической космонавтики дал небольшого маху: упустил из виду, что нестандартный блок должен обладать нестандартными возможностями. Например, в отличие от стандартных собратьев, он может быть снабжен собственной оперативной памятью, а память эта может копировать и сохранять то, что пишется на эллипсету…

Тихонько пискнул, замерцал изумрудной точкой индикатора микросупер. Пришла информация по запросу, который наверняка показался деятелям Восточноевропейского центра, мягко говоря, экзотическим.

Так.

Описанная запросчиком разновидность тараканов идентифицирована как таракан чёрный обыкновенный (blatta orientalis, лат.). Визуальные половые признаки: у самки крылья рудиментарны (зачатки 2-3 мм шириной) в отличие от самца, у которого развитые крылья по длине достигают трёх четвертей спины.

Так и ещё раз так.

Скопированный таракан имел рудиментарные крылья шириной в пару миллиметров. Самка. Первый закон всегалактической подлости: из равновероятных событий происходит наименее желаемое.

– Как там у тебя, Дикки-бой? Трудишься? – негромко окликнул друга хакер-поет.

– Тружусь, – буркнул динамик Крэнговым голосом. – Не мешай.

Матвей откашлялся:

– Есть ещё одно дело. Когда закончим с пакостями Интерполу и Лиге, выясни, производят ли сейчас какие-нибудь фирмы всякое такое… Пэйпарлон, стилосы, пишущие машинки… счёты… то есть… ну, на чём там считали до компьютеров?

– Что?! – Очень было похоже, будто Дикки-бой ушиб колено отвисшей челюстью.

– Вот то самое. Постарайся накупить акций. В ближайшее время они могут очень подорожать.

Крэнг, естественно, потребовал объяснений, но Матвей только прицыкнул в ответ.

Не хотелось ему пока объяснять смысл мелькнувшего давеча в его Матвеевой памяти заумного словечка.

Пугая Изверова сценарием компьютерного конца света, Чинарёв-Молчанов, естественно, весьма присгустил цветофон (кстати, довольно спокойная реакция осведомлённого экс-космоаса Изверга – лучшее этому самому сгущению доказательство). Человечество вообще обожает самозапугиваться предсказаниями собственной гибели. И с самого начала компьютерной эры люди обсусоливают мазохистскую надежду вымереть в страшных муках именно на почве компьютеризации. Вспомнить хоть древнюю «проблему две тысячи» – сколько было надежд на предсказанные непогрешимыми комп-знатоками поголовные взрывы атомных электростанций, повальные самозапуски ядерных ракет, глобальное осыпание с неба спутников, самолетов и прочего… И каким искренним оказалось общее разочарование, когда всё окончилось жалким пшиком! Кстати, ещё в те же древние времена (то ли конец двадцатого, то ли чуть позже) появились первые законы об обязательном использовании «конструктивно несовместимых с общедоступными» комп-систем на всяких-разных… этих… стратегических узлах и ключевых направлениях… или наоборот…