Танкист - [10]

Фельдфебель, ни слова не говоря, открыл кабину и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем, Опель-блитц тут же чихнул двигателем и тронулся с места. Прошка стоял и, обеими руками держась за верхнюю обрешетку, наблюдал за выбегающей из-под грузовика дорогой и столбом пыли, поднимающимся из-под его колес. На полном ходу и, не останавливаясь, они проскочили какой-то белорусский городок. Уже на выезде из городка Прошка с большим трудом рассмотрел поврежденный взрывом снаряда дорожный указатель "Л.да". Не трудно было догадаться о том, что они только что проехали небольшой белорусский городок Лида, что сейчас грузовик едет по направлению в Литовскую Советскую Социалистическую Республику.

Совсем уже начало смеркаться, когда грузовик по сохранившемуся бетонному мосту перемахнул широкую реку. Неман, сонно подумал рядовой Ломакин, который, не смотря на то, что экзамен по школьной географии сдал наотлично, в данную минуту был способен только на то, чтобы из всех названий литовских рек вспомнить название этой великой реки Литвы. К полуночи все пленные красноармейцы в кузове грузовика крепко спали, образовав переплетенную между собой кучу человеческих тел. Никто из них не видел огней литовских городов, сел и деревень, проносящихся за бортом немецкого грузовика.

Когда грузовик остановился, то Прошка Ломакин с громадным трудом, ему ужас как хотелось спать, поднял веки глаз, чтобы осмотреться. Но он сумел только сообразить, что грузовик, по видимому, прибыл на конечную остановку своего путешествия. Опель-блитц с выключенным двигателем стоял у какого-то большого серого здания в несколько этажей, окна которого, словно не было войны, светились ярким электрическим светом. В кабине водителя и рядом с грузовиком не было видно ни одного человека. Прошка никак не мог разобрать, который сейчас час и мысленно выругался по поводу того, что у него не было наручных часов, но, судя по всему, приближался рассвет и новый день.

Вдруг послышались топот нескольких ног и голос на украинском языке громко произнес:

- Як добре, le?eboki, відновлення і один проходять в казарми руками, підняті. Там ви шукали і якщо знайшли, продовжує а спати. І якщо ви знайти щось не точне, rasstrelБem на місці! Крім того, Бадж собака лайно![4]

Прошка проследил за тем, чтобы с ранеными парнями обошлись бы должным образом, чтобы им дополнительно особого вреда не причинили.

Украинские мужики с какими-то желтыми повязками на рукавах особо злобными личностями себя не проявили, они, как и сами пленные красноармейцы, в эти утренние часы страшно хотели спать, поэтому особо не молотили прикладами направо и налево. Прошка опять-таки последил за тем, как подошедшие с носилками украинцы, его подопечных раненых уложили на носилки и куда-то понесли. Только после этого он с чувством исполненного долга отправился спать вслед за своими товарищами по плену. Когда он появился в помещении, выделенном под общую спальню военнопленных, то внутренне очень удивился тому, что эта спальня на тридцать человек очень напоминала ему спальню армейской казармы родной танковой дивизии, в которой он совсем недавно начал военную службу.

Следующим утром рядовой Ломакин проснулся одним из первых. Он был из тех сельчан, которые ложились спать пораньше, чтобы просыпаться с первыми лучами солнышка, поднимающимся над горизонтом. Вот и сегодня Прошка проснулся очень рано, когда только первые лучи солнышка только-только показались над горизонтом.

Полежав и немного поворочавшись на своем спальном топчане, Прошка натянул рабочий комбинезон и вдруг вспомнил о том, что в карман комбинезона все еще хранится радиоаппаратура, мини радиоприемник и плеер CD, а также мини компьютер планшетник Ай-пэд. Аккумуляторы этих устройств были способны на то, чтобы вырабатывать достаточно энергии в течение целого года. Он хотел было с утра послушать хорошую музыку, но вовремя вспомнил о том, что во время Великой Отечественной войны не было ни всемирной информсети, ни музыкальных радиоканалов, ни компьютерных сетей. Подумав немного, Прошка тут же решил, что пока не будет включать мини радиоприемник, чтобы шумом переключения радиоволн к себе не привлечь излишнего внимания окружающих его собратьев военнопленных.

Поднявшись на ноги, Прошка направился к одной из дверей, ему хотелось немного прогуляться и осмотреться вокруг. Но эта дверь оказалась заперта на ключ, а остальные двери этого помещения были забаррикадированы поломанной мебелью и какими-то громоздкими ящиками. Дверь, запертая на ключ, к тому же охранялась сразу тремя украинскими полицаями, которые, якобы, ни слова не понимали по-русски. При приближении Ломакина, украинцы начинали шевелиться, направляя на него стволы винтовок, вполголоса при этом приговаривая:

-Не добре, що ти, хлопець може спокійно сидети. Крім того, від оттути!

А через грязные и во многих местах разбитые стекла трудно было чего-либо рассмотреть. Виднелась какая-то аллея и какие-то небольшие серые здания по обеим ее сторонам. Несколько зданий кучковались на центральной площади военного городка, они были добротными, но внешне были угрюмыми и какими-то злыми и нехорошими, так это показалось Прошке Ломакину. Но, больше всего парня поразили, стоящиеся в отдалении, деревянные вышки с пулеметами, уж очень они чего-то Прошке напоминали. Однажды в школе он прочитал толстую книгу о немецких концентрационных лагерях, в которых содержали, мучили и убивали юных коммунистов. Так, вот эти строящиеся вышки вдали были очень похожи на пулеметные вышки концентрационного лагеря, который так красочно описывался в той толстой книге.