Танки оживали вновь - [19]

Прошло больше недели, пока все удалось найти: что на складах невской оперативной грунпы, а что в Ленинграде, на заводах. Другое, не менее важное, дело — научить людей ремонтировать аккумуляторы и подзаряжать их. С техником-лейтенантом Оганесовым это мы взяли на себя. Вскоре ремонт и зарядку аккумуляторов начал самостоятельно выполнять вначале рядовой Письменников, а затем и младший сержант Комаров. В дальнейшем Комаров так наспециализировался, что сам «гнал» дистиллированную воду и перебирал аккумуляторы. Для перегонки воды в дистиллат он сконструировал даже аппарат. Это помогло в течение месяца значительно улучшить состояние аккумуляторного парка. Мне было приятно, что кое-кто из техников нашего соседа — 86-го отдельного танкового батальона — приходил перенимать опыт.

Удалось, хотя и не без трудностей, оборудовать в землянках две мастерские: моторосборочную и слесарную. Затем по приказу командира батальона они были расширены и дооборудованы с таким расчетом, чтобы в них проводить занятия с экипажами по ремонту и обслуживанию танков. Это особенно было важно в связи с постоянным обновлением личного состава. Потери батальон нес немалые.

К слову скажу, что в каждой роте создавались огневые классы и ленинские комнаты (разумеется, в землянках). И это было очень правильно. Возвращаясь из боевого охранения или после выполнения задачи по эвакуации, воины шли в теплую землянку, где могли отдохнуть, позаниматься. А жизнь фронтовая в условиях блокады, прямо скажем, очень нелегкая.

…В ночь на 7 января 1942 года уходил в боевое охранение взвод лейтенанта Н. А. Опрышко. С ним были командиры орудий замполитрук И. И. Саблин, сержант Н. М. Шлемип, башенные стрелки младший сержант М. И. Скиба, сержанты Н. С. Семенов и Н. В. Хаптагаев. Вместе с ними уходила и техническая группа заместителя командира роты по техчасти старшего техника-лейтенанта А. Я. Кумаченко в составе четырех механиков-водителей (старшин М. 3. Бордзиловского, М. С. Сальникова, Н. А. Белова, К. П. Андреева) и ремонтника сержанта В. А. Васечкина.

Взвод взял с собой снаряженные диски для танковых пулеметов, четыре ящика танковых боеприпасов, продовольствие на сутки, подзаряженные аккумуляторы, инструмент и необходимые запасные части для ремонта танков.

С наступлением темноты танкисты, одетые в маскхалаты, цепочкой, соблюдая дистанцию между собой, подошли к Неве. Здесь необходимо отметить, что смена боевого охранения — самая опасная операция. И потери самые большие мы несли именно при смене боевого охранения. Ведь приходилось добираться до танков и траншеи по голому месту, на виду у противника. Гитлеровцы знали о смене боевого охранения и, как мы ни пытались изменить время смены, обнаруживали советских воинов. Чтобы избежать потерь, перебирались на пятачок с величайшей осторожностью.

У берега реки все залегли. На санки-волокуши, па которых лежал груз, набросали снег и потянули их за собой. Делали это пары, расположенные друг от друга на 20–30 метров. Причем перемещались пары по очереди в строгом порядке.

Подтянувшись к берегу, лейтенант Н. А. Опрышко условленным сигналом связался с постом на другом берегу. С той стороны мигнуло. Значит, с пятачка никто не возвращается и нашей группе можно выходить на лед Невы.

Также организованно, в шахматном порядке преодолевалась река. Минуту-две ползти, минуту-две лежать. Этот ритм поддерживался автоматически, по количеству вдохов. На часы, конечно, никто не смотрел. Ритм выработался на горьком опыте. Попытались как-то быстрее преодолеть Неву, забыли о маскировке и понесли большие потери.

Почти час преодолевалась Нева по льду, хотя ширина ее была около 350–400 метров! Но и это еще не все. Надо выбраться на берег, преодолеть еще 600—1000 метров, чтобы добраться до позиций танков.

И так почти каждый день в течение многих месяцев. Какое мужество, стойкость, волю нужно было иметь, чтобы в таких неимоверно трудных условиях спокойно и до конца выполнять свой солдатский долг!

На общее моральное состояние влияло и то, что вместе с бойцами всегда находились офицеры, партийные и комсомольские работники. В наш^м батальоне было твердо заведено, что независимо от занимаемой должности и кроме выполнения других задач каждый офицер обязан периодически бывать на «том берегу». В боевое охранение ходили командир батальона и комиссар Колибердин, офицеры штаба, все командиры роты и их заместители. Мне, например, довелось несколько раз ходить в боевое охранение с политруком роты старшим лейтенантом В. П. Ворониным.

Установленный порядок совместного несения боевой службы сближал рядовых и командиров, сплачивал коллектив. У нас не возникало вопроса о тяжести и легкости службы для какой-то категории военнослужащих. Для всех опа была одинаково сложной и ответственной.

Непосредственно на пятачке бывало по-разному. Случались ночи и дни спокойные, когда все ограничивалось наблюдением. Однако чаще всего обстановка была накаленной до предела, и боевое дежурство продолжалось по нескольку суток. Кстати, в тот раз лейтенант Н. А. Опрышко со своей группой не выходил из танков четверо суток. А на пятые с частью людей пошел в рукопашную схватку, чтобы помочь пехоте восстановить положение, отбить траншею, в которую ворвался противник. Самого ранило, пятерых убило. Лишь на шестые сутки он был сменен старшим лейтенантом А. В. Галкиным.