Танк смерти - [5]

Впереди темной лентой упала быстрая неширокая речонка. Мы подъехали к берегу и я остановил машину.

— Сходите и наблюдайте.

Я сошел. Полковник пустил в ход один из моторов и то, что представляло из себя рельсовый путь, стало медленно подниматься вверх, буквально как выдвижная пожарная лестница, только сильная и гибкая. Теперь танк походил на гусеницу, которая, встретив препятствие, поднимает переднюю часть туловища, нащупывая дорогу. Мотор не останавливался и «шея» гусеницы стала медленно склоняться над речонкой, опускаясь концом на берег, пока не легла легким сильным мостом.

— Идем на ту сторону! Проверяйте по часам каждую операцию и включите скрепы.

Он вернулся к машине и сел за мотор, находившийся на хвосте танка.

То, что произошло вслед за этим, было до смешного просто и… необыкновенно: танк стал частями переправляться на мою сторону. Сначала, слегка покачиваясь, поползли передние колеса, неся на себе ту часть, на которой обыкновенно устанавливается мотор, затем легко сползли на рельсы и двинулись ко мне, подчиняясь управлению с танка, орудийные установки; так же легко вползли и стали на свои места самые орудия и так дальше, пока на том берегу не осталась небольшая площадка с мотором, за которым сидел полковник. Мотор гудел и площадка двигалась по мосту. Дошла, примкнулась к остальным частям и танк стоял собранным, готовый к дальнейшему путешествию. Полковник проверил скрепления, двинул танк и рельсовый путь остался позади. Выскочили какие-то крючья, захватили рельсовый путь и он начал сзади втягиваться в танк.

Переправа была окончена. Я не мог не зааплодировать.

— Сколько? — коротко спросил полковник.

— Двадцать восемь минут.

— Черт! Это много, это очень много! Возвращаемся обратно.

Мы вернулись другой дорогой и все время полковник был задумчив. Видимо, он высчитывал, комбинировал, а впрочем, кто знает, что крылось за этими серыми, холодными глазами.

В нашей мастерской, которая за последнее время стала нашей квартирой, я за ужином решился спросить полковника:

— Какое предельное время вы считаете возможным для переправы?

— Десять минут! И это будет сделано. На любую операцию: переправу, подъем, спуск — десять минут. Не больше!

— Вы дадите ему какое-нибудь название?

— Здесь его, вероятно, станут называть «танк смерти».

Он говорил холодно и отрывисто. Холодок пробежал по моей спине и я вспомнил залп, который уничтожил моих товарищей, а меня сделал соучастником полковника, его помощником.

Я подходил к грани и должен был начать действовать.

Это произошло через два дня.

Я проснулся ночью от тихого разговора в нашей комнате. Я прислушался и, вероятно, пошевелился, потому что сразу услышал окрик полковника.

— Вставайте!

Интуитивно почувствовав, что я не должен вставать, я не пошевелился, а только сонно вздохнул.

Голос «правителя» заканчивал фразу:

— … И вы должны это сделать. Обстоятельства заставляют нас торопиться. Я тре… я прошу вас… конца фразы я не расслышал.

Наступила пауза. Потом прозвучал спокойный голос полковника:

— Хорошо, дайте мне карту!

— Василий Васильич, карту!

Кто-то звякнул шпорами. Молчание и потом третий голос начал объяснять:

— Вот до этой деревни, потом влево, до разрушенного здания, здесь верста, отсюда…

Соблюдая все предосторожности, я повернул голову. За столом сидел правитель, а по обе стороны склонились две фигуры: полковника и того, третьего. Как я пожалел, что у меня не было в эту минуту револьвера: головы находились на одном уровне и, при удаче, это был бы эффектный выстрел. Нечаянно я сделал неосторожное движение. Койка заскрипела. Я постарался отвернуть голову и зачмокал губами, как спящий. Быстрые шаги направились ко мне и сухая тяжелая рука потрясла меня за плечо:

— Вставайте!

Я вскочил.

— Спокойно. Стойте здесь.

Я вытянулся у койки. Две головы повернулись в мою сторону, но я был скрыт темнотой и стоял неподвижно. Полковник вернулся к столу.

— Через час я буду готов. Результаты, — он щелкнул крышкой часов, высчитывая время, — около восьми утра.

Он приложил руку к козырьку и пошел провожать уходящих.

Я стоял и ждал. Он вернулся и крикнул от стола:

— Идите сюда. Через час мы выходим. Осмотрите машину и приготовьтесь.

— Опять испытание?

— Мы идем через час и… никаких вопросов!

В этой машине, как в живом организме, было все гармонично и целесообразно. Можно было ее не проверять: она работала как сердце здорового человека.

Темная ночь. Я веду танк. Полковник сидит рядом со мною в странной задумчивости.

Прибыли в деревню. Здесь, вероятно, нас ждали. Кто-то звякал шпорами, кто-то докладывал полковнику, вышедшему из автомобиля, какие-то тени осматривали, ощупывали машину. Я не знал, куда мы идем, но понимал, что сегодня будет уже не испытание, а «работа». Я не видел для себя выхода и должен был выпить чашу до конца.

Двинулись дальше. Дорога привела нас к маленькому плато. Кругом высились горы. Полковник поднял руку и я остановил машину.

— Выходите! — скомандовал он солдатам и они, сопя и стараясь не греметь винтовками, сползли на землю.

— Эх, ночка-то какая! — вырвалось у одного.

— Тише ты с ночкой. Даст он тебе ночку…

— Поставьте машину лицом к скале! — сказал полковник.