Танго в стране карнавала - [74]

Общество расколото. У входа в любую фавелу вы увидите вооруженную охрану и баррикады. В фавелах есть собственные армии, собственный язык и свои законы, какими бы жестокими и деспотичными они нам ни казались. Украдешь — отрубят руку, открыто нарушишь приказ — что ж, только Тим Лопес смог бы рассказать об этом. Во время нашей экскурсии в фавелу Фазендинья у Кьяры стал садиться аккумулятор фотоаппарата, и, чтобы его подзарядить, Мистер Катра завел нас в ближайший бар, полный молодых парней с оружием. Мы отправились дальше, а Кьяра спросила, не украдут ли тем временем ее камеру, и получила ответ: «В фавеле никто ни у кого не ворует. Только снаружи».

Налицо все признаки того, что кариока-фанк формирует сознание, заставляя людей глубже исследовать причины существующих проблем. «В фавелах нет производства оружия, нет производства кокаина и плантаций марихуаны. Оружие и наркотики сюда поставляют не Элиас Малеуко и не Фернандо Бейра Мар (еще один крупный наркобарон Рио, в настоящее время сидящий в тюрьме)… проблема Бразилии в том, что люди здесь привыкли называть преступников „губернатор“, — говорил Катра, имея в виду коррумпированных чиновников, продолжающих участвовать в выборах и побеждать на них, даже несмотря на шумные коррупционные скандалы. — Это именно политики подсылают в фавелы полицейских, чтобы продавать оружие наркобандам, и восстанавливают одну фавелу против другой».

Разумеется, все эти соображения никак не препятствуют коммерциализации кариока-фанка. У самых известных эм-си имеется график еженедельных выступлений в шикарных клубах в Барра де Тижука, где они получают гонорары по пять тысяч реалов за то, что соблазняют там сынков и дочек тех самых законодателей и журналистов, которые так гневно их обличают. Детки объясняют, что хотят знать о происходящем в другой части их родного города. Мне хочется верить им — даже несмотря на воспоминания Мистера Катры, который якобы помнит, как пятнадцать лет назад встречал их родителей на зарождающихся тогда фанк-вечеринках. Конечно, это слегка отдает абсурдом — сидеть в шикарных заведениях Барра де Тижука и ужасаться рассказам о насилии в Северной Америке, когда в шаге отсюда, у подножия ближайшей горы, идет городская война.

Во вторник после нашего уик-энда с Мистером Катрой Фабио позвал меня в Мангейру, на вечер композитора, пишущего самбы.

— Тебе необходимо послушать хоть немного нормальной музыки, — ворчал он, заталкивая меня в автобус.

Обычно он ходил на подобные мероприятия один — то, что связано с сочинением музыки и композиторами, не подразумевает присутствия женщин, — но сейчас решил использовать это событие в качестве удара в своей войне с кариока-фанком. О вечере было объявлено за неделю, причем предлагалось приходить с новыми оригинальными композициями в стиле самбы. Белые sambistas из богатой Зоны Сул прибыли загодя. Некоторые нервничали из-за торговцев наркотиками, которые занимались продажей травки прямо на крыше прямоугольного дворика мангейрской школы самбы. Послышался звук, похожий на взрыв гранаты, и хорошо одетый гитарист в модных твиловых брюках ухмыльнулся, глядя на меня.

Вскоре прибыли президент Общества композиторов Мангейры и его помощник. Первый был похож на Спайка Ли,[68] но в больших темных очках с оправой из яркого пластика, второй был одет, как сутенер, — но эксцентричный вид этой пары ничуть не умалял их значения в глазах собравшихся. Именно благодаря им Мангейра победила на трех карнавалах, если не больше. Вплотную за ними следовал коренастый, средних лет бэк-вокалист в фуфайке с надписью: «АМЕРИКАНЕЦ ПО РОЖДЕНИЮ, БУНТАРЬ ПО ПРИЗВАНИЮ. ЯРОСТЬ АДА НЕ ТАК НЕИСТОВА, КАК ПРЕЗРЕНИЕ МЯТЕЖНИКА».

Президент велел уборщику принести ему маленький деревянный ящик и уселся на него, чтобы за столом возвышаться над всеми. Вице-президент выбрал обычный плоский стул. Меня как женщину посадили вне круга, соблюдая иерархию, как в стаде кенгуру, — мотивировали это тем, что женщины не сочиняют самбу.

— Потому что лишены такой возможности? — спросила я с надеждой.

— Нет, потому что лишены такой способности, — был ответ.

Президент прокашлялся, прочистил горло и мрачно осмотрел собравшихся.

— Мы собрались здесь, чтобы развивать samba do terreno, исконную самбу. Самбу наших праотцов. Нас не интересуют карнавальные самбы или коммерческие пустышки. Нас не интересуют переработки богатеньких белых, пытающихся изобразить жизнь в фавелах.

Он смотрел поверх пластмассовой оправы своих очков, дожидаясь, пока до всех дойдет последняя фраза, и двое-трое белых мальчиков университетского вида стали потихоньку заталкивать нотные тетради в свои модные кожаные чемоданчики.

— Я просто хочу сказать, что, если ты не живешь в фавеле, если ты никогда не жил в фавеле и никогда не будешь жить в фавеле, прости, сынок, но тогда уж и не пиши про это.

Короче говоря, они искали нового Картолу, музыканта редкого и блестящего таланта, чьи оригинальные композиции могли бы прославить фавелы в будущем. Самба переживает кризис, сказал президент. Люди не сочиняют самбы так, как бывало прежде, но они полны решимости переломить эту ситуацию.