Танго в раю - [9]

— Я опоздал? — спросил он хрипловатым голосом, какой обычно бывает спросонья.

— Нет-нет. — И тут она совершила ошибку, подняв на него глаза. Большую ошибку.

Он был чисто выбрит, и от вчерашней щетины не осталось и следа. По-видимому, он только что вышел из душа, и светло-русые волосы, которые ерошил сильный утренний ветер, были еще влажными. Вместо пыльной хлопчатобумажной рубашки на нем теперь была желтая футболка, которая, должно быть, измялась в рюкзаке, если принять во внимание тот особый способ, которым он упаковывал вещи, но на широкой груди она так растянулась, что все складки исчезли.

Во всем его виде не было ничего необычного, но ее сердце учащенно забилось. «Парень, как видно, здорово постарался, чтобы привести себя в порядок», — подумала она и снова перевела взгляд на его лицо, чтобы не смотреть, что у него одето ниже пояса. Так было спокойней. Если она вообще могла чувствовать себя спокойной рядом с ним.

— Не говорите мне, я уже догадался сам. У вас здесь к завтраку выходят в специальных утренних туалетах, ведь так? — Уголок его рта скривился в насмешливой улыбке, которая ясно давала понять, что он заметил ее быстрый оценивающий взгляд. — Как правило, до девяти часов вечера я не надеваю фрака, но, если прикажете, я готов сбегать домой и нацепить галстук.

Эйприл заулыбалась в ответ, невольно поддавшись очарованию этого нового, вымытого, вычищенного и еще более сексуального Джека Танго. Она перевела взгляд с ухмыляющихся губ на глаза, и ее легкому жизнерадостному настрою пришел конец. Первая совершенная ею ошибка влекла за собой вторую.

Джек сидел спиной к восходящему солнцу, и его лицо оставалось в тени, отчего цвет зеленых глаз приобрел густой изумрудный оттенок. Вчера, выйдя из его бунгало, Эйприл попыталась убедить себя, что гипнотизирующий эффект его глаз был ничем иным, как плодом воображения, обыкновенным самовнушением. И вот теперь, чувствуя, как затягивает ее эта зеленая глубина, она поняла, что это не так. И нет никаких сомнений.

— Вы прекрасно выглядите, — совершенно искренне уверила она его.

— Вы позволите вернуть вам комплимент?

«Он просто старается быть вежливым, вот и все, — подумала она. — И не следует придавать такого большого значения его улыбке. Улыбка как улыбка, ничего особенного. Но стоит только заглянуть в эти глаза…

Переходи к делу, Эйприл. Работа прежде всего, не забывай об этом». Она посмотрела на листок бумаги, лежавший в открытой папке возле ее тарелки, и мысленно чертыхнулась. Длинный перечень еще не улаженных мелких проблем, касающихся свадебных приготовлений, мгновенно вернул ее к действительности. Сколько еще предстояло сегодня сделать!

— Спасибо, мистер Танго.

— Просто Джек, — быстро ответил он. Появившийся в этот миг возле их столика официант отвлек его внимание.

— Buenos dias, senior, — поздоровался с ним Джек. — Huevos rancheros у una tara de cafe, por favor?[1]

Официант кивнул, после чего оба мужчины вопросительно посмотрели на Эйприл, которая наблюдала за этой сценой, приоткрыв рот от удивления.

— Senora Морган? — Джек дал ей понять, что от нее ждали заказа.

— Senorita, — машинально ответила Эйприл. Улыбка Джека вывела ее из оцепенения, и она быстро заговорила с официантом.

— Спасибо, Антонио, — сказала она, сделав заказ. Антонио снова кивнул и отошел от их столика.

— Я же говорил, что вам не стыдно будет выйти со мной в люди.

Эйприл с любопытством взглянула на Джека.

— Вы разговаривали с ним так, словно испанский — ваш родной язык. У вас совсем незаметный акцент, мистер… Он недоуменно поднял одну бровь, и она уступила. В конце концов, нужно побыстрее наладить с ним дружеские отношения, если она хочет, чтобы он все-таки согласился помочь ей.

— Джек. Но если вы так хорошо говорите по-испански, то почему вчера у вас возникли какие-то проблемы с Мигелем?

— Когда я наконец добрался сюда, я был словно выжатый лимон. Я не спал… — Его голос замер, и впервые за сегодняшнее утро он посмотрел куда-то мимо нее, вертя в руках вилку, — попросту говоря, мне нужно было как можно скорее принять горизонтальное положение, иначе мое тело отказалось бы слушаться меня. Ваш швейцар говорит на каком-то местном наречии и я, наверное, был с ним не слишком любезен. — Его глаза медленно вернулись к ней. — У него из-за меня были какие-нибудь неприятности?

— Что вы, конечно же, нет. Мигель очень давно работает у меня, почти со дня нашего открытия. Он с большой ответственностью относится к своим обязанностям, гордится своим положением. Ну а вчера он, вероятно, несколько…

— Переусердствовал? — Уголок его рта снова скривился.

— Немного. Но это его работа, и я прошу прощения, если он был недостаточно гостеприимным. — Прежде чем продолжить, Эйприл перевела дыхание.

— Но все ведь в порядке, правда? Я имею в виду ваш багаж. Ничего не сломалось?

— Интересно, вы спрашиваете меня как владелица курорта, которая хочет убедиться, что ее гость всем доволен, или же как леди, которой требуется моя аппаратура для каких-то личных целей?

Разве можно было не покраснеть после таких слов? Эйприл и не предполагала, что ее намерения были, оказывается, столь очевидны. Да, по всей видимости, вчера она взялась за рискованное предприятие, полагая, что без труда сможет договориться с уставшим с дороги фотографом. Что же, все-таки, он сейчас думал глядя на нее своими пронзительными глазами, которые замечали все, и от которых нельзя было ничего укрыть?