Танго с манекеном - [61]

Есть телефон. Надо же, он все же пригодился здесь, хотя и таким странным образом.

Он достал трубку и, направив ее экраном от себя, нажал кнопку, чтобы заставить засветиться экран.

В нескольких сантиметрах от лица вспыхнули уставившиеся на него расширенные зрачки и расплывчатые очертания человеческого лица.

Секундное потрясение было таким острым, что он чуть не выронил телефон.

Зеркало. Черт, это просто мутное зеркало, в которое он уперся…

Вытерев тыльной стороной ладони выступивший пот, он повернул светящийся дисплей в сторону.

Вот она, дверь. Выход.

Ручка подалась.

За дверью открылось небольшое помещение, стены которого были затянуты черной материей. В центре, спиной к нему, стояла человеческая фигура, подсвеченная сверху единственной направленной лампочкой.

Что-то было в ее облике неуместное… Дорогой пиджак, брюки со стрелками, растрепанные волосы. Почему-то очень не хотелось заглядывать этому щеголю в лицо.

Грег обошел фигуру, глядя только себе под ноги, и остановился прямо напротив нее. Несколько секунд он разглядывал круг света на полу, выхватывающий из темноты направленные носами друг на друга собственные крепкие тупоносые ботинки и дорогие модные туфли своего визави.

Симметрично стоим. Мы молодцы…

Ну, что же… взглянем друг на друга, мой Янус.

Раз уж встретились…

Это был Грег Гарбер.

Спокойный, уверенный в себе, с чуть брезгливым выражением на холеной физиономии.

Умной, ухоженной, высокомерной и безжизненной.

Он равнодушно смотрел прямо перед собой, и в его стеклянных глазах отражалась бритая голова и ярко-красный шарф на моей шее.

Мы стояли так и смотрели в глаза друг другу, и я изо всех сил старался не мигать. Внезапно вспомнилась детская игра в гляделки – кто выдержит дольше. В детстве был секрет – расслабить глаза и стараться смотреть сквозь противника, гораздо дальше, не фокусируясь на нем.

Я держался из последних сил, чувствуя, что глаза начинают слезиться.

Сзади раздался звук открываемой двери, и повеяло свежим воздухом. Лампочка на потолке неторопливо начала гаснуть.

Я повернулся и вышел.

Было около двух часов ночи. Но этот перекресток на бульварах не засыпает.

Стоя на мостовой, я просто глотал свежий прохладный воздух. Недалеко были открыты какие-то лавчонки с горячими сэндвичами, запоздалая компания громко обсуждала что-то, кто-то насиловал двигатель мотоцикла…

Я привалился спиной к платану и посмотрел туда, откуда вышел. Это была не маленькая служебная дверь, куда когда-то невыразимо давно ввел меня водитель, а парадный вход. Поверху над ним шла надпись, отдающая претензией на загадочность: «Музей Гревена».

Я пошел вниз по бульвару, по направлению к Сен-Дени. Сразу за перекрестком было открыто кафе «Бребант». Я был здесь, возвращаясь от Антуана, пил мятный чай со свежими пахучими листами.

Сев за круглый столик, я заказал чай. Не помню, как его принесли.

Минут через десять обжигающий напиток начал возвращать восприятие окружающего. Я стал замечать людей, сидевших за столиками. Несмотря на время, их было еще много. Вечных парижских полуночников…

Через пару столиков от меня сидел клоун.

Не снимая маски, он через соломинку потягивал из высокого стакана молочный коктейль. Заметив, что я разглядываю его, он помахал мне рукой, потом ударил себя по лбу, как будто о чем-то вспомнил, полез куда-то в складки своего нелепого костюма, извлек что-то, указал пальцем в сторону бульвара и бросил мне какой-то предмет.

Машинально я поймал его. Это были ключи от моего мотоцикла. Я перевел взгляд туда, куда он показал – там стоял, прижавшись к фонарному столбу, мой персональный транспорт.

Свеженький, без единой царапины. Даже, кажется, помытый и заново отлакированный.

Некоторое время я рассматривал, как в его полированных черных боках отражаются фонари. В голове было пусто и спокойно. Никаких мыслей. Свежо и прозрачно, как в загородном доме, в котором осенью раскрыли окна.

Потом я опять повернул голову.

Клоуна не было. Только стакан с недопитым молочным коктейлем.

И соломинка.

Мэттью Уоллис

Машина Желаний. Поиск определения

Однажды ты случайно оказываешься в Париже.

Почему именно здесь? Это могли быть острова Тихого океана, Лиссабон, Мехико, Марракеш – что угодно. Но ты оказался в Париже. И это первый парадокс этого места – еще минуту назад ты думал, что попал сюда случайно, а теперь понял, что иначе и не могло быть.

Здесь все кажется случайным – твои спорадические маршруты по городу, твои встречи за круглыми столиками уличных кафе, твои полуночные откровения – все… И ничто случайным не является.

Случайность – отрицание привычного, игнорирование заранее выстроенных планов, продуманного распорядка. Анатоль Франс уверял, что случай – псевдоним, избираемый Богом, когда он хочет остаться неузнанным. И это – о Париже.

Кажется, что все происходит вне связи с тобой – город сам по себе движется по течению Сены, подталкивая многочисленные туристические кораблики, наполненные фигурками таких же случайных, как и ты, визитеров. Но это лишь кажется.

Помнишь, как выглядит музыкальная шкатулка? Инкрустированный ящичек, оживающий, только когда ты открываешь его. Тогда раздается чудесная музыка, и фигурки, почти как живые, начинают танцевать…