Танец змей - [84]

В груди у меня потеплело, но он приложил палец к губам, требуя молчания. Посасывая соломинку, он короткими, бесшумными шажками приблизился к головорезу, стоявшему перед ним. Ни тот, ни три ведьмы, стоявшие перед нами, не оглянулись.

Верховная ведьма, встряхнув пузырьком, сделала еще один шажок вперед.

– Видела, что это может сделать с твоей прелестной кожей, дорогуша? Ощущала ли ты подобное?

Кэролайн все молчала. Мы оба думали о бедном санитаре с навсегда изувеченной шеей, а еще о деревянной шине на моей руке, которая истлела до черноты, словно сгоревшая в невидимом огне.

Ведьма усмехнулась.

– Избавь себя от этой муки. Тебе всего-то следует ответить на один вопрос.

Кэролайн упорно хранила молчание. Мне захотелось взглянуть ей в лицо, но я не осмелился. Я не сводил глаз с Харриса, следя за его бесшумными движениями и готовясь нажать на спусковой крючок, как только начнется светопреставление. Однако я чуть не выронил револьвер, услышав то, что прозвучало дальше.

– Что было в той немецкой книге? – повысила голос верховная ведьма.

Я задохнулся, не веря своим ушам.

– Немецкая книга! – не сдержавшись, пробурчал я.

Стало быть, Маргаритки тоже о ней узнали! Но как? Зачем? Кэролайн не нашла в ней ничего существенного – она сама мне об этом сказала. Я живо вспомнил тот момент: пароход нес нас по ледяным шотландским водам, глаза ее были искренними.

Разве что…

Я заметил, что она оцепенела, даже затаила дыхание. Я все еще чувствовал ее руку на своем плече и, более того, ее сердцебиение, отдававшееся в кончиках пальцев.

Увидев эту реакцию, верховная ведьма издала торжествующий смешок.

– Так ты и правда знаешь, что нам нужно, дорогуша! – И она снова причмокнула, словно предвкушая сытную трапезу.

Кэролайн расхохоталась – да так жутко, что я вздрогнул. Ее голос был похож на хриплый, исполненный ненависти рык, который становился громче с каждым словом:

– Ваше племя свело моего отца с ума и годами поддерживало в нем это помешательство. Вы вынудили меня скрываться. Моя бедная Берта, самое добросердечное создание из всех, кого я знала, истекла кровью у меня на руках из-за вас! А теперь вам нужна моя помощь? Да катитесь вы в ад, проклятые шавки!

Раздалось мерзкое хихиканье, Кэролайн задыхалась от безудержной ярости.

– Я лучше сгорю заживо, чем помогу вашей грязной своре, – прошипела она. – Но не думайте, что я умру, не попытавшись выцарапать ваши чертовы глаза.

Харрис тоже усмехнулся, зажав соломинку в зубах и светясь задором. Слишком правдоподобным задором. Я перевел взгляд на его старые татуировки, и сердце мое ушло в пятки.

Рисунок в точности повторял вышивку на капюшоне верховной ведьмы.

Мог ли он…

Словно прочитав мои мысли, Харрис, все еще посмеиваясь, посмотрел на меня в упор, а затем сплюнул в сторону. Соломинка описала в воздухе дугу и полетела к нефу.

– Не хочешь говорить, – злобно процедила верховная ведьма, – тогда не будем терять время. У нас есть и другие способы узнать то, что нужно. И даже если ты разговоришься после того, как мы примемся за тебя, – мерзкая усмешка, – мы не остановимся.

Она и окружавшие ее товарки вскинули руки со стеклянными сосудами. Одна, с бутылкой смолистой смеси, чиркнула спичкой, другая подняла очень тонкий и острый кинжал. Их воздетые руки вдруг стали похожи на когти хищной лапы, готовой разорвать нас на части.

Я прицелился в предводительницу шайки – прямо ей в сердце, но тут, вероятно, в ту самую секунду, когда соломинка Харриса коснулась пола, весь собор сотрясся.

Взрыв, первым делом подумал я, – грохот отдался в камне, плоти и костях. Все как один вздрогнули, и пара стеклянных пузырьков выпала у ведьм из рук, разлетелась на осколки, а содержимое их, испаряясь, противно зашипело.

Словно рев чудовища, прозвучал раскатистый, оглушительный органный аккорд.

Харрис, двигаясь с молниеносной быстротой, пнул первого громилу в почки, а затем пригвоздил его к балюстраде. Я отскочил – кислотные испарения обжигали мне ноздри – и краем глаза заметил, что троица ведьм недоуменно озирается по сторонам.

Но то была лишь доля секунды. Кэролайн пришла в чувство первой и с бешеным воплем бросилась на ведьму слева, только что выронившую свой пузырек. Ведьма справа метнулась к Кэролайн, и я выстрелил в нее, не успев толком прицелиться. Та взвыла от боли, а ведьмы, стоявшие в дверях, рванулись вперед, и все они сцепились в одно большое месиво из плащей и капюшонов.

Что происходило с ними дальше, я не увидел, ибо на меня, клокоча, словно хищная птица, накинулась верховная ведьма. Она швырнула в мою сторону пузырек с кислотой, от которого я едва уклонился, а затем бросилась на меня, растопырив руки, – одной она попыталась вырвать у меня револьвер, другой с дикой яростью полоснула мне по лицу. Пока мы боролись, до меня долетали крики и стоны других женщин, тяжелые тумаки, которыми обменивались Харрис и головорез, и нескончаемый аккорд, затопивший весь собор.

Ведьма схватила меня за больное запястье. Я закричал и, обезумев от боли, пнул ее со всею возможной силой. Она отлетела прочь, как бесформенный черный куль, и вышитый капюшон сполз с ее головы, когда она покатилась по каменным плитам пола.