Танец змей - [69]

Сомнительная местная клиентура – сплошь мужчины, за исключением нескольких беззастенчивых распутниц, – тотчас повернулась в нашу сторону, сверля меня грозными взглядами. Это была одна из тех берлог, куда люди приходили обстряпывать свои неблаговидные делишки.

– Нутрь з’ходь! – крикнул кто-то из-за барной стойки. Я лишь захлопал глазами, услышав сие безжалостное надругательство над языком, но тут одна из местных леди подошла и захлопнула дверь у меня за спиной. Крикуна это, похоже, угомонило.

Харрис опустил руку мне на плечо. Его прищур как бы сообщал всем присутствующим: «Не лезьте к денди, он со мной». Он повел меня вверх по крутой лесенке с перилами, до того липкими, что, едва коснувшись их, я не сдержался и отдернул руку. Я зашагал вверх, испытывая страх при мысли о том, что меня там ждет. К счастью, то были не темнота и не безмолвие.

Второй этаж был поделен на закутки: столы друг от друга отсекали деревянные панели и дымчатое стекло. Вокруг гудели разговоры – все они велись приглушенным, но суровым тоном. Я мог лишь догадываться, что за сделки заключались…

– Иэн, мальчик мой!

При звуке этого громкого скрипучего голоса я вздрогнул – в тот же момент ко мне бросилась тучная низкорослая фигура. Пара пухлых рук обхватила меня, серые перья, украшавшие дешевый чепец, защекотали мне нос.

После такого бурного приветствия я наконец смог рассмотреть стоявшую передо мной женщину – мадам Катерину собственной персоной.

Немолодая цыганка очень изменилась. Разноцветные шали, бесчисленные нитки бус и кулоны, коими она увешивалась, проводя сеансы ясновидения в Эдинбурге, исчезли. В ту ночь на ней было простое платье из серого бархата, а ее знаменитый огромный бюст, который, безусловно, притягивал к ней клиентов мужского пола, был подобающим образом прикрыт. Ногти, обычно длиной в пару дюймов и загибавшиеся, словно когти орла, оказались короткими и бесцветными. На первый взгляд, в ней было совершенно невозможно угадать ту, что всего несколько месяцев назад владела заведением даже похлеще этого – наполовину пивоварней, наполовину салоном для гадания, где она накачивала спиртным и облапошивала самые жалкие слои шотландского плебса.

Единственным напоминанием о прошлом, а именно о нескольких бурных месяцах в Эдинбурге, была черная шелковая лента у нее на шее, которая, как я знал, скрывала шрам, полученный ею на виселице.

Несмотря на все эти перемены, огонь в ее проницательных зеленых глазах не угас, а сейчас в них сквозила еще и тревога.

– За вами следили? – спросила она у Харриса, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. Великан покачал головой, и Катерина шумно выдохнула. – Пойдемте, времени у нас не много. – И она затащила меня в слабо освещенный закуток в самом укромном углу второго этажа. – Все здесь, живы-здоровы. Ну… почти.

Первым мне в глаза бросился – спасибо единственной горевшей рядом свече – пирог с дичью размером с голову Харриса, окруженный стаканами и пивными кружками. Позади него, вытянув ноги, которые заняли почти весь закуток, сидел Девятипалый.

Я снова подумал, до чего же странно он выглядит без своих пестрых тартановых брюк. Он сидел, откинувшись назад, и постанывал, белая рубашка на нем была в пятнах засохшей крови. Слева от него сидела Джоан с миской теплой воды, а справа – Кэролайн, которая пыталась промокнуть лоскутом ткани его сочащийся кровью висок. Он явно прибыл сюда за считаные минуты до того, как отправил мне записку.

– Ай! Больно же, черт возьми!

– Это потому, что вы шевелитесь! – возразила Кэролайн. – Тоже мне, девятижильный инспектор…

– Что случилось? – спросил я.

– Твари нашли меня, – ответил Макгрей.

– Чего?! – возопил я. – И как же вы все… Зачем вы позвали меня… Когда это…

– Мы все объясним, – сказала Катерина. – Но сначала поешь. Я попросила принести нам лучшее, что у них есть. Только здесь, уж прости, не подают такого вина, как ты любишь.

Катерина пододвинула для меня стул и даже протерла его своим рукавом. Распрямившись, она заметила, что Кэролайн наблюдает за ее знаками внимания со скепсисом во взгляде.

– Этот молодой человек спас мне жизнь, – заявила цыганка, погладив меня по плечу и буквально усадив меня на стул. – Такой смелый и умный. Вот, Иэн. Смотри. – И она вытянула из ворота платья маленький серебряный медальон. Она с волнением раскрыла его, и я увидел крошечную фотографию двенадцатилетнего мальчика. Даже на черно-белом снимке глаза юноши, большие и живые, явно того же оттенка зеленого, что и у матери, сразу обращали на себя внимание.

– Ну не красавчик ли? – проворковала она. – Я первым делом его навестила. Правда, пока не призналась ему, что я его мать… Может, расскажу, когда он чуть подрастет… там видно будет. – Глаза ее увлажнились, она с любовью смотрела на портрет сына. Катерина помотала головой и спрятала медальон обратно в вырез. – Но ты-то ешь, мальчик мой!

Она отрезала солидный кусок пирога и чуть ли не силой впихнула мне его в рот. Начинка была сочной – фазан и голубятина, удачно приправленные шалфеем и розмарином.

– Для тебя – лучший йоркширский пирог, – сказала она.

Джоан, сидевшая напротив, взглянула на Катерину с явной ревностью.