Танец семи покрывал - [80]

Пока Родя рассказывал историю знакомства Чона со Стасей с самого начала, ему самому многое становилось ясно. Он вспомнил, как они с поэтом Сашей Руденко встретили однажды на кладбище Стефана и Зару, и Саша сказал, что Зара — старая знакомая Чона. Вспомнил, как он пытался выяснить у Стаси, знал ли Чон Зару прежде, до знакомства с нею, но Стася ответила отрицательно. Вспомнил, как Стеф обмолвился ему однажды, что именно благодаря Чону он познакомился с Зарой. Как после водворения Зары в доме Михальских что-то сильно изменилось в отношениях Чона со Стасей… Стелла слушала его с большим вниманием, сопоставляя рассказ Родиона с тем, что когда-то рассказывала ей о Чоне сестра. Стелле тогда не понравился ее рассказ, уж слишком возлюбленный Стаси походил на авантюриста, желающего хорошо пристроиться в столице. Она всячески настраивала Стасю против него. Но та с негодованием восклицала: «Нет, нет! Я ему верю! Он очень добрый человек, очень искренний…»

Стелла хорошо знала, что природная доброта мало что решает в делах любви. Из рассказа Родиона она поняла, что у Чона было чрезвычайно богатое прошлое. А люди с богатым прошлым обычно имеют в своем шкафу много скелетов, как говорит английская пословица. И эти скелеты, в свою очередь, имеют обыкновение оживать и цепляться мертвой хваткой за живых людей…

Родя со Стеллой проговорили всю ночь, и чем больше они припоминали фактов из жизни Чона со Стасей, Стефана с Зарой, запомнившихся Родиону или описанных Стасей сестре, тем яснее становилась картина… К утру оба пришли к выводу, что Стася, конечно, не просто утонула: эта парочка, Зара и Чон, подтолкнули ее к смерти.

— Что будем делать? — спросил Родион, неожиданно утешенный в своем горе возможностью активно действовать.

— Предоставь мне продумать план действий, — отрезала Стелла. — Но я нуждаюсь в преданном человеке, прежде чем обстоятельства позволят мне открыться Стефану. Мне нужен более закаленный душой человек, чем Стеф, которого я вполне представляю по рассказам Стаси.

— Он вовсе не слабак, — возразил Родион.

— Нет. Но он человек, несколько ослабленный гуманитарным образованием, — определила Стелла. — Излишне совестливый, как я понимаю. Скажи, ты мог бы помочь мне? Мог бы четко исполнять мои указания? Могу я, наконец, положиться на тебя?

— Можешь, — заверил ее Родя. — Ты посвятишь меня в свои планы?

— По мере того как они станут выстраиваться вот здесь, — Стелла ткнула пальцем в свою голову, — я стану это делать…

Первое указание, которое дала Стелла Родиону, — забрать Стасины картины из дома Михальских, чтобы Чон не вздумал ими распорядиться по-своему. «Если они, конечно, представляют какую-то ценность», — добавила она. Родя горячо заверил, что вещи Стаси — прекрасны, что она не выставлялась исключительно из-за собственной беспечности. А в кругу настоящих художников ее имя было хорошо известно.

— Вот и отлично, — сказала Стелла, — значит, тем более их надо забрать.

Родя немедленно выполнил это требование.

Время от времени он навещал Стеллу на даче, они подолгу разговаривали, и эти разговоры, воспоминания о Стасе очень их сблизили. Роде нравилось, что теперь ему есть кому подчиняться. После того как Саша Руденко случайно увидел Стеллу на Родионовой даче, решено было, что она переберется в Москву. Родя в два счета уговорил своего отца отдохнуть на даче. Отправил старика, а Стеллу перевез к себе. Вскоре после этого она открылась во всем и Стефану. Теперь их было трое, посвященных в тайну будущего возмездия. Но Стелла, приглядевшись к брату внимательно, стала жаловаться Родиону, что не находит в нем той твердости, которая необходима для задуманного.

— Ты можешь во всем рассчитывать на меня, — заверил Родя, которому решительная Стелла нравилась все больше и больше. И то, что они затевали, увлекало его, как какая-то азартная игра. Трех месяцев не прошло, как образ Стаси потускнел в его памяти. Он даже втайне досадовал на старую подругу, почему она оказалась такой слабой?

Что касается Стефана, влияние Стеллы на него было не таким серьезным, как она на то рассчитывала. Первые их встречи прошли в разговорах о Стасе. Стефан сначала был так сильно поражен обретением новой сестры, что изо всех сил пытался обнаружить в ней не только внешнее сходство со Стасей. Он чувствовал, что Стелла так же сильно любила Стасю, как и он, и это не могло не расположить его к сестре. Они были такими разными, но, может быть, поэтому и потянулись друг к другу. Стелле хотелось опекать Стасю, Стасе — чувствовать возле себя родную душу. Но Стелла чувствовала, что Стася не такая уж слабая, как кажется. Возможно, в ее слабости крылась и сила, которая так сильно привлекла Стеллу. Стася умела прощать людей, оправдывать их, любить их со всеми слабостями и недостатками. Стелла прощать не умела, не хотела. Она не могла простить отцу жестокого обращения с матерью, которую он не смог простить, и тем более не могла простить Чона.

Каждая новая встреча со Стеллой приносила Стефану разочарование. В конце концов он понял, в чем была главная разница между сестрами — Стася была настоящим художником, чутким к любым явлениям жизни, влюбленным в ее красоту и даже в неизбежную боль существования на земле; Стелла тоже была неплохим рисовальщиком, но из своего дара она сделала ремесло, которое позволило ей зарабатывать хорошие деньги. Стася была куда более глубоким и даже умным человеком, чем Стелла с ее рассудочным романтизмом, который, скорее всего, и подвигнул ее на мысли о мести.