Танец пылающего моря - [122]

Ния наконец-то почувствовала, что власть у нее в руках. И не только над собой.

Безрассудная, опьяненная желанием, она действительно верила, что контролирует Алоса.

Я в твоем распоряжении.

Какими опасными казались для нее эти слова.

А какими убедительными.

Не прояви она осторожность, могла бы подумать, что может доверять ему.

– Вот ты где. – Голос Арабессы пробился в мысли Нии, заставив ее посмотреть в конец коридора, к которому она подошла. – Мы собирались войти без тебя.

Ее сестры ждали у личных покоев Короля воров. Их маскировка соответствовала ее собственной: черные мантии с капюшонами и золотые маски Мусаи. Когда Ния надела знакомую маску, она почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение, маска касалась ее кожи, словно старый друг.

– Простите, – сказала Ния. – Я заснула и забыла попросить служанку разбудить меня.

– Что-то случилось? – Ларкира наклонила голову. – Твоя энергия… она кажется…

– Давайте не будем заставлять нашего короля и дальше ждать. – Ния махнула рукой, проходя мимо них, пытаясь контролировать свои дары, которые вибрировали, не желая успокаиваться, как и ее нервы. Меньше всего ей хотелось, чтобы сестры поняли, что только что произошло между ней и пиратским бароном. Особенно когда она все еще анализировала свои собственные чувства по поводу случившегося.

Мусаи переступили порог покоев Короля воров, и дверь с громким щелчком закрылась за ними, дюжина щеколд задвинулась, вернувшись на место, – завеса непроницаемой магии. На самом деле личность Короля воров была самой священной тайной в любом королевстве и во всех землях. Вот почему его личные покои были скрыты глубоко в центре дворца, за стенами стражи и заколдованными дверями. Даже Ния и ее сестры, его собственные дочери, согласились на Тайный обет, касающийся его личности. Муж Ларкиры, Дариус, даже не знал о другой роли своего тестя. И все же, хотя он был Королем воров, личные покои Долиона были довольно скромными, особенно по сравнению с его огромным тронным залом. Небольшая приемная, от которой тянулся длинный коридор, ведущий в гостиную, – пространство, созданное скорее ради удобства, чем для того, чтобы кого-то впечатлить. Прочная мебель, способная выдержать вес крупного мужчины, и мягкие потертые ковры, позволяющие отдохнуть ногам, несущим груз бесконечной ответственности. Большой камин и ряды стоящих канделябров освещали комнату, придавая еще больше уюта.

– Вы трое опоздали. – Зимри стоял в арке, ведущей в столовую.

Стоило Нии увидеть его, как у нее на душе потеплело, на губах появилась улыбка.

– Как сердечно ты приветствуешь сестру, которую не видел несколько месяцев, – сказала она, подходя и снимая маску, после чего поцеловала его в щеку. Зимри всегда являлся воплощением безупречности, начиная с зачесанных назад волос и заканчивая блеском туфель из черной кожи аллигатора. Единственное, что в этот вечер выбивалось из этого идеального образа, – небольшая щетина на его обычно гладком черном подбородке.

– Зимри нам не брат, – возразила стоящая сзади Арабесса, усаживаясь в кресло у камина и резко снимая маску.

– И слава за это потерянным богам, – сказал Зимри, следуя за Нией, чтобы сесть среди сестер. – Я и так чувствую за вас достаточно большую ответственность. Будь я вашим старшим братом, уже давно сошел бы с ума.

– Тебе столько же, сколько и Арабессе, – заметила Ларкира, положив свою маску на низкий столик, стоявший между ними. – Так что ты был бы старшим братом лишь для нас с Нией. Так тебе определенно было бы легче.

– Наоборот, – спорил Зимри, приподняв брови. – Я ровно на два месяца старше Арабессы. Что является благословением – я не мог бы приказывать ей, не имея преимущество возраста.

– В мире нет таких преимуществ, которые позволили бы тебе командовать мной, – возразила Арабесса, со скучающим видом разглядывая свои ногти.

– А вот мне на ум как раз приходит одно, – усмехнулся Зимри.

Арабесса посмотрела на него, слегка нахмурившись.

– И я с легкостью могла бы придумать способ навсегда убрать эту улыбку с твоего лица.

– О, пожалуйста, не надо, – попросила Ларкира. – Мне очень нравится улыбка Зимри.

– И мне, – добавила Ния. – Не лишай мир такой красоты.

– Если эта несносная ухмылка считается красивой, – Арабесса недовольно скрестила руки на груди, – тогда наши понятия о том, что радует глаз, разнятся.

– Правда? – Зимри откинулся на спинку, сложив руки на груди. – Тогда я должен спросить. Ты считаешь себя красивой?

– Прошу прощения? – нахмурилась она.

– Смотря в зеркало, ты видишь красоту? Нет, Ния и Ларк, меня не волнует ваше мнение по этому вопросу. – Он поднял руку, чтобы они не перебивали. – Я спрашиваю Ару. Ты считаешь себя красивой?

– Что за глупый вопрос.

– На который ты, как мне кажется, боишься ответить.

– Я вовсе не боюсь. – Она прищурилась, глядя на него. – Вот только если я дам один ответ, будет казаться, что я ненавижу себя. А если отвечу по-другому, то покажусь тщеславной, что, опять же, совсем не так.

– Ты не тщеславна? – Брови Нии взлетели вверх.

– Нет. – Арабесса мельком взглянула на нее. – Но я начинаю уставать от этого допроса. И не вижу в нем смысла.