Танцы на снегу - [87]

Вспомнив старую собаку, Кувырок подумал, что, наверно, ее дух все же остался несломленным, раз она сумела замыслить и выполнить побег. Где-то она сейчас? Бегает на свободе или живет у добрых людей? Кувырок, конечно, предпочел бы свободу, но ведь он-то не собака. Он знал, что собаки любят крышу над головой и кормящую руку. Они гораздо ближе к людям, чем к диким животным. А живущие на свободе собаки были, правду сказать, странноватыми существами — от одних ушли, а к другим не пришли.

Дети немедленно отправились гулять с новой собакой.

Бородатый человек приехал на велосипеде за Кувырком. Сенбернара он с собой не взял. Клетку прикрутили проволокой к багажнику. Так гораздо лучше, чем ехать в закрытом кузове, чего Кувырок очень боялся. Человек этот явно понимал, что животным взаперти страшно. Велосипед ехал небыстро, и Кувырок смотрел по сторонам, разглядывая местность. Навстречу им скользили деревья, под колесами блестела, как черная река, дорога. Все вокруг двигалось, устремляясь туда, откуда ехал Кувырок, словно бы торопясь на какое-то важное событие, совершающееся за спиной зайца.

Он смотрел на медленно плывущие навстречу поля. Было холодно. Снег сошел, но земля была скована морозом, иней покрывал обледеневшие изгороди. Все окоченело от холода, даже старые листья звенели, когда человек переезжал их велосипедными колесами. День стоял ясный, хрустальный — он казался очень хрупким, словно одно неосторожное прикосновение могло разбить его на миллион сверкающих осколков. Кувырок видел далеко-далеко, с велосипеда он мог смотреть поверх изгородей, и это ему очень нравилось.

В одном месте, неподалеку от дороги, было шумно, сновали люди. На оцепленном участке копошились экскаваторы, тракторы и другие машины, они выкладывали большую цементную площадку размером в несколько полей, воздвигали здания. Одно было выше других — приземистая башня со стеклянным вторым этажом. По краям цементной полосы шли участки подстриженной травы, и Кувырок заметил там нескольких зайцев. Они ели грибы, не обращая внимания на рабочих и машины и совсем их не боясь.

Бородатый человек перестал крутить педали, слез с велосипеда и немного постоял, исподлобья глядя на эту суету. Он, очевидно, не одобрял происходящего, хотя из-за волос, покрывающих его лицо, трудно было понять, сильно ли он сердится.

Потом он снова уселся на сиденье и отправился дальше, оглядываясь и что-то бормоча, пока стройплощадка не скрылась из глаз.

Наконец они подъехали к дому. Заяц разволновался, потому что с багажника ему хорошо был виден Винследов луг. Кувырок знал, что где-то на этой скованной морозом земле живет зайчиха по имени Большеглазка. Почти невыносимо было ощущать, что она совсем рядом и так недоступна. В воздухе мучительно пахло свободой.

Бесс, она же Бетси, выскочила навстречу хозяину, выражая такую радость, словно не видела его несколько зим. Потом она уделила внимание и Кувырку.

— Он приготовил для тебя загон на лужайке за домом. Земля очень твердая, ты не сможешь сделать подкоп и убежать.

— Спасибо, что предупредила, — сухо ответил Кувырок.

— Все будет хорошо. Я не могу помочь тебе убежать — ослушаться хозяина хуже смерти, — но я уверена, он в конце концов тебя выпустит,

— Да, в зоопарк.

Бетси пожала плечами. По глазам было видно, что она сочувствует зайцу.

Когда Кувырка выпустили в загон и хозяйка дома поворковала над ним несколько минут, как голубка, он почувствовал себя более уверенно. Даже если его увезут в зоопарк, это все-таки лучше, чем до конца жизни оставаться на цементном полу. Даже в зоопарке не может быть так противно, как на цементе. А потом, не исключено, что до отправки в зоопарк случится оттепель. Достаточно одного-двух теплых дней, чтобы земля оттаяла, и тогда он сможет удрать через подкоп.

Кувырок обсудил с Бетси строительство, которое видел по дороге.

— Хозяину не нравится то, что они там делают, но я не знаю почему. Джитти, ежиха, ходила туда…

— Но там же высокий забор.

— О, ежи отлично лазают. Любой еж вскарабкается по решетке или по увитой плющом стене быстрее, чем заяц выроет нору. Ты разве этого не знал?

— Видишь ли, в горах у меня не было случая общаться с ежами. У меня была там семья, так что я не больно-то думал о других зверях…

Он посмотрел в любознательные глаза собаки, и ему стало стыдно. Он так мало знал о других животных! Но действительно, если вокруг сородичи, не слишком задумываешься о чужих. Больше того — к чужим относишься с презрением и только терпишь их присутствие, а иногда даже гонишь прочь. В горах Кувырка окружали братья и сестры, родные и двоюродные, тетушки и дядюшки, племянники и племянницы, и ему наплевать было на чужих. Нет худа без добра, подумал он, — благодаря тому, что его поймали и увезли, он научился шире смотреть на вещи.

— …Поэтому я не знал, что ежи хорошо карабкаются.

Бетси кивнула:

— У них ножки хоть и коротенькие, но сильные, с крепкими коготками, и очень цепкие, так что они без труда перелезают через препятствия, было бы за что зацепиться. На дерево им, конечно, не влезть, разве что оно увито плющом, но им деревья и не нужны. Так вот, Джитти побывала на строительной площадке и говорила потом, что не понимает, почему вокруг этого столько шуму. Они просто строят несколько домов и прокладывают дороги.