Танцы и не только - [108]

Катра послушалась, но тут же покачнулась на ослабевших ногах.

– Сама не знаю, что со мной, – пролепетала она. – Я слабая, как котенок. И колени ватные…

Она снова покачнулась. Мелисса схватила ее под локоть, стараясь опять усадить в кресло, но ей не хватило сил. Катра обмякла и рухнула на пол, как новорожденный жеребенок.

– Зак! Пру! – закричала Мелисса, метнувшись к двери. – Скорее сюда!

Из задней половины дома выскочила перепуганная горничная.

– Беги за доктором Коллинсом, да поживее! Миссис Честер нехорошо! И пришли сюда Зака! Мне одной не донести миссис Честер до кровати!

Служанка побежала выполнять приказ, а Мелисса вернулась к беременной. Она осторожно перевернула Катру на спину, расправила ей подол платья и принялась обмахивать лицо, с нетерпением ожидая появления рослого Зака.

– Мэй? – Катра распахнула лихорадочно блестевшие глаза и посмотрела на подругу, схватив ее за плечо.

– Я здесь, Кэт! – прошептала Мелисса.

– Я должна тебе сказать. Я должна сказать хотя бы одной живой душе. – Она громко сглотнула, переводя дух. – Я боюсь. Если со мной что-то случится… – ее пальцы больно впились Мелиссе в плечо, – если что-то случится, скажи Райану… – Она снова закрыла глаза, как будто лишилась сил.

– Что? Что я должна сказать Райану? – спрашивала Мелисса. Но Катра молчала. – Катра! Я передам ему все, что ты захочешь! Ну же, не молчи! – Мелиссу охватило отчаяние.

– Скажи ему… скажи, пусть он меня простит, – вымолвила Катра одними губами. – Понимаешь, ребенок… он от него, Мэй.

Мелисса села и написала Райану обо всем, как только представилась такая возможность. Она не колебалась ни минуты. Положение была слишком угрожающим, чтобы сомневаться и выжидать.

Врач заявил, что Катра страдает от истощения и переутомления. Он прописал ей снотворное и велел набираться сил, которые, несомненно, потребуются во время родов.

Судя по всему, снотворное помогло, и несколько дней Катра спала по шестнадцать часов в сутки. На ее щеках появился легкий румянец, хотя из-за тошноты она по-прежнему ела очень мало.

В тот день, когда Катре стало дурно, Ферриса так и не сумели отыскать. Прошло немало времени после визита доктора, когда кто-то из слуг обнаружил его на улице, пьяного в стельку. Похоже, Феррис брел с той стороны, где находилась лачуга городского пьяницы, завсегдатая полюбившейся Честеру пивной.

Мелисса решила, что Феррис либо знает наверняка, либо подозревает, что это не его ребенок, и оттого погряз в пьянстве, оплакивая собственную горькую участь. В любом случае, кроме здоровья Катры, у Мелиссы хватало своих проблем, и она не могла в одиночку справиться со свалившимися на нее хлопотами.

Она написала Райану, советуя немедленно связаться с Честерами и под любым предлогом напроситься в гости в Уэйверли. Мелисса подробно описала состояние Катры (хотя и умолчала о сделанном ею признании) и поведение Ферриса, определенно нуждавшегося в чьей-то поддержке. Она и сама не могла сказать толком, чем поможет приезд Сент-Джеймса, однако романтический склад ума заставлял Мелиссу верить, что на свете есть высшая справедливость и рано или поздно провидение распутает тот тугой узел, в который сплелись жизни этой троицы.

Что же до Катры, то было совершенно очевидно: ее убьет необходимость жить рядом с Феррисом и воспитывать ребенка от человека, которого она действительно любит. Глупо было надеяться на то, что Катра свыкнется с этим положением. Она уже сейчас чуть не извелась от горя и сознания собственной вины. Не будет ли мудрее забрать ее отсюда? По крайней мере в этом случае ее будет терзать только вина перед Феррисом. Тогда как здесь, в Уэйверли, вина перед Райаном, лишенным отцовских прав, перед ребенком, лишенным настоящего родителя, и необходимость постоянно лгать всем подряд наверняка сведут Катру в могилу.

Рассудив таким образом, Мелисса принялась действовать, не откладывая дела в долгий ящик. Райан с Катрой вполне могли уехать на другой край света – хотя бы в ту же Европу. Она верила, что ее муж не оставит их без гроша в кармане и даст все, что потребуется для начала новой жизни. Он, конечно, не изменит своего отношения к Райану Сент-Джеймсу, но не бросит будущего внука на произвол судьбы.

Между прочим, муж рассказал Мелиссе о том, как он помешал союзу Катры и Райана. Ее потрясение и гнев смутили мистера Мередита не на шутку. Конечно, он по-прежнему с пеной у рта отстаивал свое отцовское право на такие поступки, но когда Мелисса описала ему ту пытку, в которую он превратил существование родной дочери, в его глазах поселились сомнение и боль. При этом Мелисса вовсе не хотела наказывать мужа: она старалась лишь объяснить ему, что своим вмешательством он отнюдь не положил конец тому чувству, что связало Райана с Катрой, а всего лишь усложнил им жизнь. Это подготовит его к мысли о том, что теперь его долг помочь им исправить то, что разрушило его вмешательства.

Как только у нее выдавалась свободная минута, Мелисса спешила в Уэйверли, чтобы присмотреть за Катрой. Делия без конца возмущалась: дескать, в доме без нее достаточно женщин и они с матерью прекрасно позаботятся о бедной беременной невестке. Но Мелисса была твердо убеждена в том, что ее подруге необходима хотя бы одна живая душа, которой она могла бы доверять. Вдобавок тревога за Катру еще сильнее сблизила их с мужем. Он каждый день наведывался в Уэйверли, хотя Катра об этом и не знала.