Танцующие фаворитки - [86]

– Mesdames, вам надобно незамедлительно вернуться в дом. Это зрелище не для ваших прекрасных очей.

Хватаясь за руку Марианны, которая, похоже, ни на минуту не теряла самообладания, Вера возвратилась в гостиную и бросилась к камину с животворным теплом – руки и ноги у нее были такие ледяные, как будто она полчаса в одной сорочке с наброшенной на плечи шалью брела по снегу среди деревьев Нескучного сада, как это случилось на съемках фильма «Тени греха». Оператор забыл снять крышку с объектива, и съемка не состоялась. Чардынин тогда обманул ее, сказав, что сцену сняли с невыигрышным для нее левым профилем, и Вера покорно вновь поплелась по снегу. Тогда она свалилась с жесточайшей простудой, так что пришлось потом для поправки здоровья ехать в Крым. Но теперь ею никак не прельщало повторение подобной истории. Вера устроилась в кресле у камина и, когда бившая ее дрожь улеглась, попыталась задремать, хотя в ушах у нее не переставали звучать выстрелы. Женщин вывезли из дворца уже под утро. Участники заговора договорились никому не раскрывать их имена, но утаить их оказалось невозможно.

С тех пор, как Вера начала встречаться с Дмитрием Павловичем, за ней установили тайную слежку. В этот приезд филеры доносили следующее: «Прибыв 12-го сего декабря из г. Москвы в столицу, остановилась в гостинице „Медведь“ (Конюшенная ул.) […] 19-го сего декабря с поездом, отходящим в 7 часов 20 минут вечера […] выбыла в Москву. Билеты им были доставлены лакеем в дворцовой ливрее. За время пребывания в столице Каралли посещали: его Императорское высочество Великий Князь Дмитрий Павлович с неизвестным офицером (небольшого роста, брюнет) и адъютантом Его Императорского Высочества Михаила Александровича (в чине поручика). […] За время проживания в столице Каралли ночевала все ночи дома, точно так же не было замечено ее отсутствие (в гостинице) в ночь с 16 на 17 декабря». Еще бы! Участники заговора хорошо позаботились об ее алиби. Однако полностью замести следы им все-таки не удалось.

Возмездие

Несмотря на то, что на следующий день речь шла только об исчезновении Распутина и судьба его была неясна, по столице сразу же поползли слухи, что старец убит рукой Дмитрия Павловича. Поговаривали и о причастности Марианны фон Дерфельден. В адрес Юсупова и Дмитрия Павловича начали поступать телеграммы красноречивого содержания. От великой княгини Елизаветы Федоровны: «Только что вернулась вчера поздно вечером, проведя всю неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного». Вторую телеграмму она послала княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой: «Все мои горячие и глубокие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына».

Еще не был обнаружен труп Распутина, но расправа над виновными уже началась. Был посажен под домашний арест Феликс Юсупов, который собирался выехать в Крым. Под домашний арест посадили и Дмитрия Павловича. Под домашним арестом оказалась и Марианна Дерфельден, впрочем, это ее не особо отягощало. По воспоминаниям ее матери, теперь княгини Палей, «приехав на Театральную площадь, где жила Марианна, мы были остановлены двумя солдатами, которые нас пропустили, предварительно записав имена. У Марианны находился весь высший свет! Какие-то дамы, которых она едва знала, приехали, чтобы выразить ей свое сочувствие. Офицеры подходили к ручке…». Позднее арест с нее был снят «за отсутствием улик», но наружная слежка оставлена. Однако царь, во избежание нежелательных последствий, приказал прекратить уголовное расследование убийства Распутина и сам назначил виновным меру наказания. Феликс Юсупов был выслан в свое имение. Дмитрий Павлович просил предать его военно-полевому суду, ибо понимал, что после суда обретет всероссийскую славу героя. Но Николай II повелел отправить его в Персию, на Кавказский фронт, под начало генерала Н.Н. Баратова, причем отъезд должен был произойти немедленно и под охраной. Перед отбытием из столицы к нему удалось пробраться сестре Марии Павловне, работавшей сестрой милосердия в госпитале в Пскове. Она присутствовала при сборах брата: «Дмитрий стал перебирать бумаги в ящиках своего стола. Он достал несколько больших фотографий очень красивой женщины и задумчиво рассматривал их, выбирая, которую из них взять с собой; но они все были слишком большими, и он, вздохнув, положил их обратно в ящик». Нам совершенно ясно, чьи это были фотографии.

В пути Дмитрию запрещалось с кем-либо встречаться или писать письма; при проезде через Москву ему было запрещено даже подходить к плотно занавешенным окнам вагона. Дмитрий Павлович все-таки сумел написать Вере прощальное письмо, которое привез ей в Москву гвардейский офицер. Начальник поезда, в котором надлежало ехать великому князю, предложил устроить ему побег, но тот отказался.

Однако горести балерины не ограничились потерей любимого человека. Высочайшим повелением ей запретили служить в Большом театре и сниматься в кино. И если в театр ей уже больше не суждено было вернуться, то Февральская революция сняла с нее этот запрет и возвратила на съемочную площадку. В 1917 году вышло еще несколько мелодрам с ее участием, в том числе знаменитый «Умирающий лебедь», где Вера вновь исполнила роль балерины. Революция превратила большой клан Романовых в обыкновенных граждан, и некоторые осмелились совершить те поступки, которые были недоступны им при правлении главы их семейства. И вот на Красную горку, 22 апреля 1917 года, великий князь Гавриил Константинович обвенчался с балериной Антониной Нестеровской в церкви Святой царицы Александры и поселился в скромной квартирке жены. В тот же самый день, прямо вслед за ними и в той же церкви, тот же священник сочетал браком еще одного члена императорской семьи, Александра Георгиевича, 7-го герцога Лейхтенбергского