Танцующие фаворитки - [84]

Гонорар действительно сказочный, но до сих пор так и остается невыясненной одна сторона этой артистической карьеры балерины – каким образом ей удалось преодолеть запрет на работу сотрудникам Императорских театров где-либо, кроме места их основной службы? Они имели право принимать участие лишь в благотворительных мероприятиях, да и то лишь в тех случаях, когда не получали за это никакого вознаграждения. Правда, некоторые современники приводили пренебрежительные слова Каралли, которые она будто бы повторяла не раз:

– Большой театр нуждается во мне больше, чем я в нем.

Каким образом московская контора дирекции Императорских театров решилась закрыть глаза на эту сторону артистической деятельности Каралли – осталось покрыто мраком неизвестности. Не составляло никакого секрета, что танцоры вовсю халтурили, давая уроки бальных танцев (в ту пору за урок вошедшего в моду танго приходилось отдавать четвертной – т. е. двадцать пять рублей), ибо жалованье у большинства было весьма скромным. Но безнаказанно проводить целые дни на съемках, результаты которых демонстрировались на экранах всех бескрайных просторов империи – тут явно кроется некая загадка, вполне возможно, не исключается какой-то тайный покровитель.

Даже война не внесла особых изменений в жизнь Веры, целиком заполненную работой. Как известно, вначале в Москве ничего не изменилось – не были введены карточки, в булочных по-прежнему торговали вкуснейшими свежими калачами, пирожками и сайками от Филиппова. Только Вере пришлось чаще выступать в благотворительных концертах, сбор от которых шел на нужды армии, и участвовать в многочисленных благотворительных базарах. Неизвестно, как восприняла Вера женитьбу Собинова в 1915 году на Нине Мухиной, двоюродной сестре известного скульптора Веры Мухиной. Наверняка сердце больно защемило – невозможно было с легкостью вычеркнуть из жизни несколько лет любви.

Вера тем временем стала одной из самых популярных женщин России. Ее фотографии, как в балетных ролях, так и в шикарных туалетах, продавались на всех углах. Женщины копировали ее одежду, сшитую по последней моде, – кинематограф распространял передовые течения в этой сфере жизни быстрее, нежели неспешная печатная продукция. Ее кинематографическая известность затмила ее театральную, роман с великим князем Дмитрием Павловичем был в самом разгаре, – но тут наступил роковой день в ее жизни: 16 декабря 1916 года.

Заговор

О похождениях Григория Распутина и его убийстве написано столько, что нет ни малейшего смысла погружаться в эти всем известные подробности. К сожалению, императрица Александра Федоровна, и на русском троне оставшаяся немкой, не пользовалась любовью не только своих подданных, но и семьи Романовых, в которую она вошла. Во время Первой мировой войны, когда художества «святого старца» развернулись во всей полноте, так называемая «великокняжеская оппозиция» сплотилась вокруг великой княгини Марии Павловны-старшей, так сказать, свекрови Матильды Кшесинской, с которой состоял в связи ее сын Андрей Владимирович. Она была урожденной герцогиней Мекленбург-Шверинской, но по линии отца приходилась праправнучкой российскому императору Павлу Первому[60]. Мария Павловна считала, что, поскольку исторически исконное население Мекленбурга было славянским, в ней больше славянской крови, нежели в ком-либо еще из Романовых. Это повлияло на ее отношение к России и положение при дворе. «Великокняжеская оппозиция» сплотилась вокруг нее на почве ненависти к Распутину и возмущения поведением Александры Федоровны. Ее члены весьма недвусмысленно высказывались как императору, так и его супруге, сколь гибельно поведение Распутина для репутации правящей четы, но в результате лишь впадали в немилость у главы императорского дома. Императрица не пожелала хоть сколько-нибудь поразмыслить ни над речами одной из самых влиятельных и уважаемых дам при дворе, княгини Зинаиды Юсуповой, ни даже собственной сестры Эллы. Участники заговора предполагали отстранить императрицу от власти и совершить над ней насильственный постриг в монастырь, Распутина сослать в Сибирь, императора же принудить отречься от престола в пользу цесаревича Алексея. В конце концов, все-таки нашлась пара отчаянных молодых людей, решившихся избавить династию от этой скверны, – это были князь императорских кровей Дмитрий Павлович и его друг Феликс со сложным двойным титулом князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. По воспоминаниям самого Юсупова, при личной встрече «я немедля приступил к изложению дела. Великий князь… сразу согласился и сказал, что уничтожение Распутина будет последней и самой действенной попыткой спасти погибающую Россию».

Статистка на сцене истории

Организационными вопросами убийства Распутина занимался Феликс Юсупов; примечательно, что исполнение рискованного замысла было намечено на 16 декабря, поскольку это оказался единственный свободный день у завзятого гуляки Дмитрия Павловича. Сначала Феликс привлек к участию в заговоре свою жену, красавицу Ирину Александровну, урожденную Романову, дочь великого князя Александра Михайловича. Она вместе с малолетней дочерью находилась на отдыхе в Крыму и вскоре под предлогом болезни от участия в этом опасном деянии предпочла отказаться. Как известно, Распутина должны были завлечь во дворец Юсупова на Мойке под предлогом знакомства с женой Феликса. Ему предлагалось дождаться в подвальном помещении дворца, переоборудованном под столовую, когда у Ирины закончится прием внезапно пожаловавших приятельниц в гостиной на первом этаже, и в ходе этого ожидания расправиться со старцем. Естественно, сверху в подвальное помещение должны были доноситься оживленные женские голоса.