Танцующие фаворитки - [78]

Казалось бы, пользуясь такой известностью, тенор должен был бы менять женщин как перчатки, но ничего подобного. С 1901 по 1908 год Леонид Витальевич проживал в гражданском союзе с известной актрисой Малого театра, представительницей знаменитой династии Садовских, Елизаветой Михайловной Садовской (1872–1934). Невзирая на уже приличный возраст, Елизавета Михайловна замужем не была, хотя имела приятную внешность и обладала огромным обаянием. Она вскоре после знакомства (Леонида Витальевича связывали дружеские отношения с ее братом) переехала в его квартиру в Камергерском переулке и полностью взяла на себя заботы о бытовой стороне жизни тенора, как в его жилье, так и по театральным вопросам (заказ костюмов, подготовка новых ролей). Отношения между ними были самыми задушевными, Собинов часто брал ее с собой на отдых и в Италию, помогал деньгами. Эту почти семейную идиллию нарушила в 1808 году встреча с ослепительной юной балетной пери[56], и Елизавета Михайловна еще долго тяжело переживала этот неожиданный разрыв.

Начало театрального романа

Вера простодушно поведала Собинову, что ей не удалось побаловать бабушку билетами на спектакль с его участием, после чего на следующий день курьер доставил на ее квартиру конверт с двумя билетами в ложу на «Евгения Онегина» и запиской: «Той, что всегда так радостно смеется, а сердце ей в ответ блаженно бьется!» В благодарность Вера послала певцу в уборную букет роз, в ответ на другой день курьер принесли ей домой хрустальную вазу, полную роз, – так завязался этот театральный роман. Вскоре балерина оставила бабушку и переехала жить в квартиру Собинова. Положение сожительницы певца, кумира всей Москвы, обязывало ее снимать с этой творческой личности докучливые повседневные заботы, всячески беречь ее, вовремя ставить теплые компрессы на горло, заваривать чай из антоновских яблок – что касается сохранения голоса, Леонид Витальевич, как и все тенора, выказывал страшную мнительность. Характер у него был непростой, по словам В.А. Теляковского, «в Собинове было гораздо больше наивности, доброты, отсутствия расчета [чем в Шаляпине], но вместе с тем он бывал ужасно мелочен, капризен, обладал часто ни на чем не основанным апломбом…, да и силы своего симпатичного голоса и таланта неверно оценивал…Шаляпин не мог удержаться от замечания или критики, когда рядом с ним кто-нибудь не так пел или играл. Собинову это было безразлично, он был занят собой». Со всем этим Вере предстояло сжиться и все это научиться переносить, не показывая виду, в самой себе, – для ее спутника переживания женщины рядом с ним не имели ни малейшего значения.

Жизнь Веры коренным образом изменилась. В доме тенора бывала масса московских знаменитостей, актеры, певцы, художники, композиторы, в частности Сергей Рахманинов. Вера чувствовала, что она пока неспособна на равных вести беседу с такими гостями, но это ничуть не расстраивало ее. Кое-что пролетало у нее мимо ушей, кое-что задерживалось в ее беззаботной молодой головке, но не заставляло особо задуматься о том, чтобы хоть немного дорасти до уровня гостей. Она была безумно влюблена в хозяина дома, она была влюблена в свое искусство – разве этого недостаточно для того, чтобы быть счастливой? Вместе с певцом Вера посещала так называемый Литературно-художественный кружок, своего рода клуб в Москве, насчитывавший более 700 участников. Это было единственное объединение подобного рода, где в члены принимали дам. Как писал великий знаток Москвы В.А. Гиляровский, «приходили сюда отдыхать, набираться сил и вдохновения, обменяться впечатлениями и переживать счастливые минуты, слушая и созерцая таланты в этой непохожей на клубную обстановке. Здесь каждый участвовавший не знал за минуту, что он будет выступать. Под впечатлением общего настроения, наэлектризованный предыдущим исполнителем, поднимался кто-нибудь из присутствовавших и читал или монолог или стихи из-за своего столика, а если певец или музыкант – подходил к роялю. Молодой еще, застенчивый и скромный, пробирался между столиками Шаляпин… Потом чаровал нежный тенор Собинова. А за ними вставали другие, великие тех дней. Звучала музыка известных тогда музыкантов…Скрябин, Игумнов, Корещенко…». Помимо таких ежедневных посиделок устраивались концерты с участием знаменитостей, литературные собеседования, юбилеи писателей и артистов с известными именами. Так Вера потихоньку все глубже погружалась в культурную жизнь Москвы. Помимо этого она сопровождала Собинова в поездках за границу, когда тот отправлялся на гастроли.

Испытание Парижем

В 1909 году Вера Каралли подписала контракт с Сергеем Дягилевым на участие в его антрепризе «Русские сезоны» в Париже. Контракт предполагал исполнение ею роли волшебницы Армиды в балете Черепнина «Павильон Армиды». Сюжет балета чрезвычайно прост: ночью в павильоне оживает старинный гобелен, с него сходит со своей роскошной свитой кудесница Армида и пытается свести с ума своими чарами виконта Рене де Божанси. Партия хореографически была не особенно сложной и не особенно выигрышной. Доказательством может служить тот факт, что от нее отказалась Матильда Кшесинская, не признававшая ролей второго плана. Она согласилась «пробить» государственную субсидию на эту затею Дягилева при условии выделения ей партии, в которой могла бы блеснуть в Париже. Роль Армиды показалась ей малозначительной, избалованная прима, признававшая только свое превосходство, рассорилась с Дягилевым, и субсидию отозвали. Вера же со своими данными казалась созданной для воплощения на сцене образа именно такой роковой искусительницы. Итак, 18 мая 1909 года Вера выступила в партии Армиды на генеральной репетиции; параллельно Собинов по личному контракту пел в «Гранд Опера».