Танцующие фаворитки - [66]

В 1908 году Дандре получил также 7,5 тысяч от малоизвестной варшавской фирмы «Рудзский и K°» за содействие в выделении ей подряда на сооружение Охтинского моста. На торгах предпочтение было отдано именно этой фирме, а не Коломенскому заводу, изъявлявшему готовность построить вышеуказанный объект за значительно меньшую сумму. Дандре, естественно, отрицал факт взяток, уверяя, что всего лишь давал заинтересованным лицам платные консультации: «Я нужен был подрядчикам как юрист, опытный человек, знаток городского хозяйства, и они платили мне просто за оказываемые им услуги, за советы. На государственной службе я только числюсь, жалованье там не получаю, а живу тем, что консультирую предпринимателей».

Его влиятельные друзья предприняли энергичные попытки замять дело, но они окончились неудачей, не помогло даже вмешательство великого князя Бориса Владимировича. Ходили слухи, что делу был дан ход из-за энергичного вмешательства Кшесинской. Слава Анны Павловой, к тому времени далеко перешагнувшая границы России, не давала покоя стареющей приме. То ли она хотела просто насолить молодой балерине, подпортив ей репутацию в связи со скандальным процессом Дандре, то ли заставить ее прийти на поклон с просьбой о заступничестве (трудно было найти во всей империи более влиятельную женщину). Нам невозможно угадать подлинную подоплеку замысла Матильды Феликсовны, но Дандре арестовали и отправили под следствие.

В октябре 1912 года суд по этому скандальному делу вынес следующее решение: «Особое присутствие признало факт простого мздоимства, без нарушения служебного долга, доказанным. Вымогательство отвергнуто. Дандре приговорен к отрешению от должности и к уплате штрафа в 36 тысяч рублей». Штраф можно было заменить трехлетним тюремным заключением, но в любом случае это означало конец карьеры.

И тут на помощь пришла Анна Павлова. Она покинула Мариинский театр и подписала контракт с английской компанией, обязывавший ее выступать дважды в день в концертах мюзик-холла. Как балерина-солистка Мариинского театра она зарабатывала три тысячи рублей в год; гонорар же по контракту составил сорок тысяч рублей. Хрупкая Павлова проявила завидную выдержку и выносливость, безупречно и с огромным успехом у публики выполнила все условия, требовавшиеся от нее, хотя партнер танцовщицы М. Мордкин жаловался, что от усталости доходил до обмороков. Разумеется, Павловой и Дандре после выплаты штрафа оставалась одна дорога: навсегда покинуть Россию. Виктор Эмильевич посвятил всю оставшуюся жизнь работе в роли импресарио своей знаменитой жены, чем в значительной степени облегчил существование ее небольшой труппы.

Далеко не все танцовщицы сторонились общества влиятельных и богатых балетоманов. Примечательны воспоминания великого балетного педагога Агриппины Вагановой[46] о первом дне ее службы в театре: «Скромно подошли [мы] к дверям репетиционного зала, заполненного нарядно разодетыми артистками. Пышные накрахмаленные тюники, обшитые кружевами лифчики. В ушах бриллианты, да и на лифчиках наколоты разные броши с бриллиантами и другими драгоценными камнями». Стоит заметить, что дирекция с завидным постоянством штрафовала кордебалет за ношение драгоценностей на сцене, но ничто не могло отбить желания у молоденьких девушек похвастаться богатством своего покровителя. Более того, истории о кордебалетных фигурантках, обретших солидную материальную обеспеченность за счет богатых, хотя порой и престарелых покровителей, нашли в народе самое широкое распространение. Так что теперь в Театральное училище стремились отдать девочек не только из семей служителей театра, но даже и обедневших дворянских. Хорошей иллюстрацией служит к тому отрывок из «Невыдуманных рассказов о прошлом», часть II, «Анна Владимировна (Пунктирный портрет)» все того же В.В. Вересаева.

«Ей двадцать пять, двадцать шесть лет…Дочь жандармского генерала, давно умершего. Как дочь жандармского генерала получает пенсию – тридцать два рубля в месяц. У нее хорошенькая дочка Муся, лет семи…

Свою дочку Мусю отдала на казенный счет в балетную школу.

– По крайней мере, будет нравиться старичкам. Пускай балериной будет. Можно хорошую партию себе устроить».

Счастливый билет Антонины Нестеровской

Надо полагать, что именно из таких соображений действовали и родители сестер Лидии Рафаиловны (1882–1945) и Антонины Рафаиловны (1890–1950) Нестеровских, обедневшие дворяне. Обе девушки окончили балетное отделение Театрального училища и были зачислены в кордебалет Мариинского театра, соответственно как Нестеровская 1-я и Нестеровская 2-я. Лидии предрекали «счастливую будущность», но однажды на репетиции партнер уронил ее, после чего она долго болела и даже была вынуждена перенести операцию. По выздоровлении ее оставили в театре, но о блестящей карьере теперь и помышлять не приходилось. В 1914 году она служила всего лишь корифейкой с окладом 1000 рублей в год и состояла замужем за сотоварищем, танцором В.Я. Чистяковым, который тоже звезд с неба не хватал. Правда, чем-то она, видимо, выделялась, ибо на бенефисе кордебалета в 1914 году получила в подарок перстень с бриллиантами. Видимо, из всей этой истории миниатюрная младшая сестричка Нина сделала надлежащие выводы и решила строить свое будущее по-иному. Она тоже танцевала в кордебалете, но искала иных путей для того, чтобы устроиться в жизни, благо такие примеры прямо-таки мельтешили у нее перед глазами. Она нашла способ стать своим человеком в доме блистательной Матильды Феликсовны.