Танцуя в огне - [28]

Гуля немного пришла в себя за то время, пока тот засовывал обещанную сумму в коробочку с прорезью, которую держала Аиша.

И смогла гневно посмотреть на подходящего Антона, белозубо улыбающегося во весь рот.

— Привет, Гуль. Как дела? Как обычно, выступаем?

— В щечку целуй скорей! — прошипела Гуля, привычно прищурив глаза, — Надоело тут как дуре стоять! В жизни не соглашусь больше так выступать!!!

Антон хохотнул и, наклонившись, прикоснулся губами к щеке Гули. Она зажмурилась, стараясь не двигаться и не дышать. Горячие губы Антона не спеша запечатлели поцелуй на ее щеке. Он отстранился, и только тогда Гуля смогла выдохнуть и открыть глаза.

В толпе раздались протестующие крики:

— Антон, это что такое! Детский сад!

— Два фаерщика стоят на сцене, а целуются как малолетки! Ну-ка, ребята, зажгите!

— Антон, жги! Гуля, жги!

— Слишишь, Гуля! Зрители требуют погорячее! — насмешливо сказал Антон, разглядывая Гулино лицо.

— Да мне плевать, что они там требуют. Пошла я отсюда…

— Нет, — Антон шагнул ближе и обнял замершую от неожиданности Гулю. Провел ладонью по спине вверх, придержал рукой голову Гули сзади, не давая ей отвернуться. Его губы прижались к губам Гули. Она от неожиданности чуть приоткрыла рот, и Антону не составило труда углубить поцелуй, раскрыв ее губы языком. Неторопливо, уверенно, что говорило об опытности — или отсутствии всяких комплексов — он целовал Гулю со все более нарастающей страстью. Гулино сознание покрыла бесконечная белая пелена, заслонившая все мысли.

Антон немного склонил голову набок, чтобы сделать соприкосновение их губ глубже, и Гуля вцепилась в его майку, ничего не замечая вокруг.

Вдруг Антон прервал поцелуй, и в сознание Гули прорвались, словно из внезапно открывшейся двери, смех, свист и улюлюканье.

— Елы, ребята! Даешь еще!

— Горько! Горько!

— А мы давно это знали! Зажгли!

— Антон, ты крут!

— Оле-оле-оле-оле! Анто-он…

Гуля покраснела, наверное, так, как никогда раньше. Прикрыла губы ладонью и отпрянула от Антона. На глазах даже слезы выступили.

— Все нормально, Гуль? — нахмурившись, тут же задал вопрос Антон.

— Нормально, — сбегать сразу было нельзя. Гуля сделала как можно более безразличное лицо (от неожиданности она толком не поняла, что произошло, поэтому получилось его сделать очень естественно), помахала зрителям ручкой. И важно удалилась со сцены. Все-таки наработки многочисленных выступлений не прошли зря. Умение держать лицо — одно из главных правил артиста.

Лишь когда Гуля оказалась за сценой, она позволила себе не изображать то, чего нет. Быстрым шагом удаляясь все дальше, она еще только осознавала, что случилось. Она целовалась на глазах у многочисленных зрителей с Антоном. Сколько длился поцелуй, Гуля не имела понятия — время в ее случае замерло, как и она сама на сцене. Наверное, дольше обычного, раз он вызвал такую бурную реакцию зрителей. И был этот поцелуй вовсе не дружеский…

— Гуля, подожди, — догнавший ее Антон остановил Гулю, схватив за руку, — Все точно нормально? Извини, если что, я как-то не рассчитывал на такое…

— Я тоже не рассчитывала. Все замечательно, Антон, не парься, — Гуля мечтала сейчас оказаться как можно дальше отсюда. Было ужасно, непередаваемо стыдно. Она целовала Антона с огромным наслаждением. Он, наверно, почувствовал это.

Сегодняшний поцелуй стал самым великим позором Гули за все время общения с Антоном. Он сказал, скорее всего, Антону больше, чем все их разговоры и встречи столько лет подряд.

Что Антон нравится ей. И не просто нравится…

— Давай подвезу! — предложил Антон, все также внимательно разглядывая ее лицо, — Время позднее, до дома тебе отсюда сложно добраться.

— За мной Марат приехал, — легко солгала Гуля, — не переживай, Антон. Не сахарная, не растаяла от одного поцелуя. Да и ехать мне есть с кем.

— А мне показалось… — лукаво начал Антон, но Гуля перебила его:

— Тебе много чего кажется. Ты еще гадости мне делать не забываешь, между этими «кажется». Короче, пока. Надеюсь, еще долго тебя не увижу.

— Посмотрим, как получится…

Гуля сделала вид, что не заметила последней фразы. Развернулась и с достоинством зашагала к дороге, где якобы стояла машина Марата. Вместо этого, удостоверившись, что Антон ее не видит, свернула к остановке. Сесть на нужную маршрутку получилось сразу же. Не бывает же целый день невезений! Где-то и повезет…

Она не помнила, как вышла на своей остановке, как дошла до дома. Было подозрительно тихо, но на кухне еще витал запах водки. Гуля заглянула в комнату отца: тот спал на постели, так и не переодевшись. Укрыв его простыней и прикрыв по привычке окно, Гуля на цыпочках вышла из его комнаты. А в своей рухнула, не раздеваясь, на кровать. Пушок, вспрыгнувший на открытое окно, громко мяукнул.

— Плохо мне, Пуша… Очень плохо, — тихо прошептала Гуля, хлюпая носом. Устроилась поудобнее, вытерла слезы.

Да, было неприятно, плохо, стыдно — и вместе с тем восхитительно радостно, словно Антон подарил ей бесценный подарок.

«Совсем ненормальная стала», — резюмировала Гуля, почему-то улыбаясь.

Глава 10

Гуля сидела в «Мае», на своей точке. Посматривала на часы. Один час до конца смены, всего один, покупателей мало. Читать уже не хотелось, сканворды, втихаря разгадываемые, надоели.