Танцовщица «Веселой Мельницы» - [2]

Оба приятеля не были пьяны. А все-таки они двигались к выходу словно в чаду, ничего не видя.

В кабачке «Веселая мельница» два входа. Главный — с улицы По д'Ор. Через эту дверь входят и выходят клиенты. Но после двух часов ночи, когда по полицейским правилам кабачок должен быть закрыт, открывается маленькая служебная дверь, выходящая на плохо освещенный и пустынный переулок.

Шабо и Дельфос пересекли зал, прошли мимо столика незнакомца, обменялись пожеланиями доброго вечера с хозяином, толкнули дверь туалета. Там они остановились на несколько секунд, не глядя друг на друга.

— Я боюсь… — пробормотал Шабо.

Он видел свое отражение в овальном зеркале. До них доносились, словно преследуя, приглушенные звуки джаза.

— Быстрее! — сказал Дельфос, открывая дверь, за которой начиналась темная лестница и царила прохладная сырость.

Здесь был подвал. Туда вели кирпичные ступени. Снизу шел резкий запах пива и вина.

— Вдруг кто-нибудь придет!

Шабо чуть не споткнулся, так как дверь за ними закрылась, и свет сразу исчез. Его руки ощупывали стены, покрытые осевшей на них селитрой. Кто-то задел его на ходу, и он вздрогнул, но это был всего лишь его приятель.

— Не шевелись! — приказал тот.

Музыки, в сущности, слышно не было. Она только угадывалась. Чувствовалась, главным образом, вибрация, когда ударяли в большой барабан. Это был ритм, рассеянный в воздухе, рисующий в сознании зал с гранатовыми банкетками, звоном бокалов, женщиной в розовом, танцующей со своим партнером в смокинге.

Было холодно. Шабо ощущал, как его пронизывает сырость, и едва удержался, чтобы не чихнуть. Он провел рукой по своему холодному, как лед, затылку. Он слышал дыхание Дельфоса. Каждый выдох доносил до него запах табака.

Кто-то вошел в туалет. Из крана полилась вода. На блюдце упала монета.

В кармане Дельфоса раздавалось тиканье часов.

— Ты думаешь, можно открывать?..

Дельфос ущипнул его за руку, чтобы он замолчал. Его пальцы были совсем холодные.

Там, наверху, хозяин уже с нетерпением посматривал на часы. Когда в кабачке было много народа и царило оживление, он охотно закрывал позднее и не боялся навлечь на себя гнев полиции. Но когда зал пустовал, он вдруг начинал ревностно соблюдать правила.

— Господа, сейчас закрываем!.. Уже два часа!

Молодые люди не слышали в подвале его слов. Но они могли угадать минута за минутой все, что происходило. Виктор получал деньги, потом шел в бар рассчитаться с хозяином, в то время как музыканты убирали инструменты в чехлы, а большой барабан покрывали зеленым люстрином.

Второй официант, Жозеф, складывал стулья на столы и собирал пепельницы.

— Закрываем, господа!.. Ну что же ты, Адель!.. Поторопимся!..

Хозяин был коренастым итальянцем, который прежде служил в барах и отелях Канн, Ниццы, Биаррица и Парижа.

Шаги в туалете. Это он пришел задвинуть засов маленькой двери, выходящей в переулок. Он поворачивает ключ, но оставляет его в замочной скважине.

Вдруг он машинально закроет подвал или заглянет туда? Он медлит. Наверное, поправляет пробор перед зеркалом. Кашляет. Дверь, ведущая в зал, скрипит.

Через пять минут все будет кончено. Итальянец, оставшись последним, опустит штору витрины и с улицы закроет входную дверь.

Он никогда не уносит с собой всю кассу. Он кладет в свой бумажник только тысячефранковые ассигнации.

Остальное лежит в выдвижном ящике бара, замок которого такой хрупкий, что его можно взломать хорошим перочинным ножом.

Все лампы потушены…

— Идем!.. — прошептал голос Дельфоса.

— Еще рано… Подожди…

Они теперь одни во всем здании и все-таки продолжают говорить тихо. Они не видят друг друга. Каждый чувствует, что он смертельно бледен, лицо напряжено, губы сухи.

— А вдруг кто-нибудь остался?

— Разве я боялся, когда надо было открыть сейф моего отца?

Дельфос говорит сварливо, почти угрожающе.

— Может быть, в ящике ничего и нет.

Как кружится голова! Шабо чувствует себя так, как будто он слишком много выпил. Теперь, когда он уже проник в этот подвал, у него не хватает духу из него выйти. Он чувствует, что сейчас повалится на ступеньки и зарыдает.

— Пошли!..

— Подожди! Он может вернуться…

Проходит пять минут. Потом еще пять, потому что Шабо любым способом старается выиграть время. Шнурок его башмака развязался. Он завязывает его вслепую, потому что боится упасть и наделать шума.

— Я не думал, что ты такой трус… Да ну же! Проходи…

Дельфос не хочет выходить первым. Дрожащими руками он толкает своего приятеля вперед. Дверь подвала открыта. В туалете из крана течет вода. Пахнет мылом и дезинфекцией.

Шабо знает, что другая дверь, та, что ведет в зал, сейчас заскрипит. Он ждет этого скрипа. И все-таки обливается холодным потом.

В темноте зал кажется просторным, как собор. Из радиаторов еще сочится тепло.

— Посвети!.. — шепчет Шабо.

Дельфос чиркает спичкой. Они на секунду останавливаются, чтобы перевести дух и глазами измерить путь, который им придется пройти. И вдруг спичка падает, а Дельфос издает пронзительный крик и бросается к двери туалета. В темноте он ее не находит, возвращается на прежнее место, сталкивается с Шабо.

— Скорее!.. Бежим!..

Это даже не слова, а хриплые звуки.