Танцовщица из Идзу - [2]

— Неужели это она? А была совсем девочка, когда вы прошлый раз здесь побывали. Скажите, как выросла! Да ты прямо взрослая девица, славно, славно! И какая хорошенькая! Девочки, они быстро растут.

Немного времени спустя я услышал шум сборов. Наверно, бродячая труппа сейчас уйдет… Медлить было нельзя.

Сердце так и застучало в груди, но я не находил в себе мужества встать с места.

«Положим, эти женщины привычны к путешествиям, а все-таки быстро ходить не могут. Пускай опередят меня на десять тё, даже на двадцать, я живо нагоню их», — думал я, изнывая от нетерпения возле очага.

Бродячие артисты ушли вместе с танцовщицей, но тут мое воображение сорвалось с привязи и, помчавшись вслед за ними, начало свой резвый танец.

Проводив их, хозяйка вернулась.

— Где остановятся на ночлег эти артисты? — спросил я.

— Побродяжки-то? Разве угадаешь? Где их кто пригласит, там и заночуют. Сами не знают наперед.

Пренебрежительные слова хозяйки оказали на меня обратное действие: сильнее разожгли во мне надежду. «Что ж, если так, — возмечтал я, — сегодня же приглашу танцовщицу провести со мною ночь».

Дождь, затихая, поредел, небо над горными вершинами просветлело. Хозяйка упрашивала меня обождать немного, пока совсем не разъяснится, но мне не сиделось спокойно.

— Дедушка, поберегите себя в зимние холода, — от души сказал я и встал на ноги.

Старик с трудом поднял на меня свои пожелтевшие глаза и слегка кивнул.

— Господин, господин! — с криком припустилась за мной хозяйка. — Вы уж слишком много денег мне пожаловали. Не возьму, совесть не дозволяет.

Она уцепилась за мою сумку, стараясь удержать меня. Как я ни отнекивался, хозяйка грозилась, что от меня не отстанет. Прихрамывая, она плелась за мной добрую часть дороги и все твердила:.

— Было бы за что! Нет, не заслужила я таких денег. Но я вас хорошо запомню. Непременно пожалуйте ко мне в другой раз. Уж я вас отблагодарю!

Всего-то одна монетка в пятьдесят сэн — и вдруг столько благодарности! Я был изумлен и тронут почти до слез. Но старуха еле-еле ковыляла, и это было досадной помехой. Наконец мы пришли к туннелю на перевале.

— Большое спасибо! Теперь идите домой, не годится так долго оставлять старика одного, — сказал я.

Насилу-то старуха выпустила сумку из своих рук.

Я вошел в темный туннель. Сверху со стуком падали холодные капли. Впереди маленьким кружком светился выход к южной части полуострова Идзу.

2

Защищенная с одной стороны белой оградой, дорога сбегала в долину зигзагом молнии. У самого подножия уступчатого склона маячили фигурки бродячих артистов. Не прошел я и шести тё, как нагнал женщин. Но нельзя было нарочито замедлить шаг, чтобы пойти с ними вровень, и я с равнодушным видом обогнал их.

Мужчина шел несколько впереди остальных. Заметив меня, он остановился.

— А вы хороший ходок! Погодка-то, по счастью, разгулялась…

Я с облегчением вздохнул и зашагал рядом. Мой спутник стал расспрашивать меня о том о сем. Услышав, что мы беседуем, женщины трусцой подбежали к нам.

Мужчина нес на спине большую плетеную корзину. Пожилая женщина держала на руках щенка. Остальные несли тяжелую поклажу: старшая девушка — громоздкий узел, вторая — плетеную корзину, юная танцовщица — барабан с подставкой.

Пожилая женщина вставляла иногда слово-другое в наш разговор.

— Он — студент высшей школы, — шепнула танцовщице старшая девушка.

Я оглянулся, и она засмеялась:

— Уж это точно! Настолько-то и я разбираюсь. К нам на острова частенько ездят студенты.

Мой спутник сообщил мне: все они живут возле гавани Хабу на острове Осима[3]. Весной покидают остров и проводят лето в странствиях. Но уже настал канун холодов, а у них нет с собой зимней одежды. Дней десять проведут на юге, в Симоде[4], потом из гавани Ито[5] отправятся домой, к себе на остров.

Услышав, что танцовщица — с острова Осима, я стал глядеть на ее прекрасные волосы с особым поэтическим чувством. Мне захотелось побольше узнать об этом острове, и я начал расспрашивать моего собеседника.

— Студенты частенько приезжают к нам плавать в море, — сказала танщовщица своим спутникам.

— Летом, наверно, — обернулся я.

— Зимой тоже, — еле слышно отозвалась танцовщица.

— Как? Даже зимой?

Она поглядела на других девушек, подавив смешок.

— Разве можно зимой плавать в море? — снова спросил я.

Танцовщица вспыхнула румянцем и слегка кивнула с очень серьезным видом.

— Глупышка она, совсем дитя, — засмеялась пожилая женщина.

До Югано оставалось еще более трех ри. Дорога шла вниз, вдоль берега реки Кавацу. Миновав перевал, мы почувствовали себя на юге: горы вокруг выглядели по-новому, даже цвет неба стал иным.

Я без умолку болтал со своим спутником, мы скоро подружились. Когда позади нас остались деревни Агинори и Насимото, а внизу в долине уже можно было различить соломенные крыши Югано, я решительно заявил своему новому другу, что пойду вместе со всей компанией в Симоду. Он страшно обрадовался.

В Югано перед гостиницей самого низкого пошиба пожилая женщина хотела было со мной распроститься, но мой попутчик возразил:

— Господин студент желает путешествовать с нами дальше.

— Вот радость-то! — простодушно воскликнула она. — Говорят: в дороге добрый попутчик, в жизни — сердечное участие. Мы люди ничтожные, оно конечно, а все разгоним дорожную скуку. Сделайте милость, зайдите сюда с нами отдохнуть с дороги.