Танцоры на Краю Времени - [3]

Кроме «своих» у Муркока имеются в избытке и «чужие», причем как литературные герои, так и реальные личности: одного из «танцоров» зовут «Вертер де Гете» (те, кто не помнит откуда позаимствованы составляющие этого имени, могут уточнить это в комментариях), а еще один персонаж романа — знаменитый писатель-фантаст Герберт Уэллс. В Зазеркальи возможно все, и Муркок доказывает это читателям со всей щедростью своего таланта.

Многие части текста «Танцоров» — чуть-чуть адаптированные цитаты из других его произведений. К сожалению, отечественному читателю почти неизвестно творчество этого интереснейшего автора. Все, что публиковалось на русском языке — это в большинстве своем ранние вещи Муркока, а если добавить к этому еще и качество перевода, предлагаемых читателям книг, то станет ясно, что Муркока мы не знаем совсем. Поэтому самопародии, которыми «нашпигованы» его книги, большинством не воспринимаются, так как нет адресата — оригинала мы, увы, не читали.

Сквозной узор романов представлен и в виде постоянных лирических повторов — Зазеркальных отражений. Одни и те же эпизоды отражаются бесчисленное число раз, переплетаются, образуют новые лабиринты еще более изысканные.

Вот начало первого романа: «Разузоренные в тончайшие оттенки светло-кофейного Железная Орхидея и ее сын возлежали на кремовом пляже из размолотой кости. Поодаль мерцало и шелестело молочное море. Был полдень. Между Железной Орхидеей и ее сыном, Джереком Карнелианом, покоились остатки ленча. Блюда из слоновой кости были наполнены бледной рыбой, картофелем пастельных тонов, меренгами и ванильным мороженым. В самом центре этого натюрморта в светлых тонах ярким мазком желтел лимон».

А вот его конец: «Разузоренные в тончайшие оттенки зеленого Железная Орхидея и ее сын возлежали на зеленой лужайке, плавно спускающейся к лазурному озеру. Был вечер и веял легкий ветерок. Между Железной Орхидеей и ее сыном, Джереком Карнелианом, покоились остатки ужина. Блюда из нефрита были наполнены зелеными яблоками, зеленым виноградом, сердечками артишоков, имелся чеснок, корнишоны и незрелые дыни, сельдерей и авокадо, виноградные листья и груши. В самом центре этого натюрморта в зеленых тонах ярким мазком краснела редиска».

Такая стилистическая фигура в поэтике называется «просаподосис», то есть повтор слова или группы слов в тексте. Таких экзотических фигур с не менее экзотическими названиями в тексте рассыпано очень много. И это сюжетное кольцо-отражение встречается не единожды. Например, эпизоды с Джереком и Юшариспом, где инопланетянин, не имеющий представления о законах жизни на Земле Будущего, становится игрушкой в руках Джерека, который обманывает его ради собственной выгоды. А в конце романа уже Джерек Карнелиан попадает в 1896-й год, где становится таким же юшариспом, и его тоже использует для своих корыстных целей Нюхальщик Вайн.

Однако Маэстро этого мало, и он употребляет уже не просто повторения логических ходов сюжета или отдельных эпизодов, а начинает главу с той же фразы, которой заканчивал предыдущую.

На общую сетку повествования накладывается пласт всей мировой культуры и это дает возможность истолковывать «Танцоров» столь же многопланово, как, например, предсказания Нострадамуса. Многозначность вообще характерна для британской эстетики «нонсенса». Старый добрый английский анекдот о содержателе трактира который не обращает внимание на то, что его завсегдатай ходит по потолку, но удивляется, если он заказал не две рюмки бренди, а одну, можно взять эпиграфом и для известной поэмы «Охота на Снарга» Л. Кэрролла, построенной по всем канонам абсурдисткого жанра, и для лимериков Эдварда Лира, и для «Танцоров на Краю Времени» М. Муркока. «Бессмыслица» — это кредо для английской сатирической литературы. И общее ощущение от чтения такого рода произведений хорошо выразила Алиса из бессмертной сказки Кэрролла: «Очень милые стишки, но понять их не так-то легко…»

Основным стержнем этих романов — «Чуждое тепло», «Пустые земли» и «Конец всех песен» — является ни много ни мало как библейская история об Адаме и Еве. Муркок всегда претендовал на роль демиурга — созидателя новых миров и никогда не скрывал этого намерения, но миры он строил умышленно карикатурные, кукольные, невсамделишние, подобно одному из героев своих романов — Лорду Джеггеду Канари, который «построил совершеннейшее факсимиле Солнечной системы и разыграл все войны, о которых когда-либо слышал. Каждый солдат микроскопических размеров был выполнен с изрядной дотошностью, а сама Солнечная система занимала куб размером не больше двух футов в объеме». Свои претензии на написание истории а ля Ветхий Завет Муркок заявляет еще в предисловии: «Эта история о всепоглощающей высокой страсти, овладевшая одним из лицедеев, к его собственному удивлению. Именно поэтому мы решили поведать ее, вероятно последнюю в анналах рода человеческого, ненамного отличающуюся от той, что принято считать первой». Главные герои — Джерек Карнелиан и Амелия Ундервуд — становятся прародителями человечества, перенесясь в далекое Прошлое земли. Круг между Будущим и Прошлым замыкается в кольцо…