Танцоры Аруна - [5]

Шири побывали в Торноре пять лет назад, по пути от Красных гор к Тезере. Кела среди них не было. Шири исполняли танец на площадке. Зрелище поразило Керриса. Изящество и стремительный ритм отточенных движений завораживали. Гости уезжали, и через некоторое время начались странные вещи. Керрис вдруг сознавал себя своим братом. Вначале он думал, что повредился в уме. Hо убедился, что внезапные видения проходят бесследно и случаются не чаще двух раз в месяц. С тех пор он считался припадочным. Керрис рассказал о своих превращениях в Кела летописцу. Жозен выслушал совершенно серьезно, только спросил, не бывает ли больно. Узнав, что ничем неприятным видения не сопровождаются, старик признался в своем бессилии дать им объяснение. Он думал, для ученого нет тайн в этом мире, и решил, что одержим демонами, в существование которых Жозен не верил. Керрис спросил, что делать, и не сразу получил ответ. Старик теребил пояс, он всегда так поступал в растерянности, а потом предложил наведаться к знахарке. Прежде о старухе Тат, врачевавшей в селении, он не сказал ни одного доброго слова. Керрис не верил, что у знахарки найдется снадобье от его недуга, а страху эта травница, известная скверным характером, нагнать могла.

— Тат лечит от лихорадки, — сказал он. — А не от этого.

Керрис выставил рожками мизинец и указательный палец. Так иногда делала Пола.

— Если твои приступы не причиняют страданий, нечего и тревожиться. Пусть все идет своим чередом. Со временем это должно пройти, и незачем обращаться к сварливой бабе.

Жозен умел говорить убедительно. Керрис с юных лет верил ему безоговорочно и тогда почти успокоился. Теперь его снова мучили сомнения. Может быть, зря он пренебрег услугами старой Тат.

— Что с тобой? — спросил Жозен.

Где-то в покоях плакал ребенок. Визгливый голос младенца мешал сосредоточиться.

— Сегодня утром это опять случилось, прямо на кухне.

Жозен выпятил губы.

— Тревожишься из-за этого?

— Нет, просто задумался.

— Я не знаток в таких вещах, но люди, способные объяснить твой недуг, наверняка есть в городах.

— Довольно об этом, Жозен. — Керрис безрадостно усмехнулся. — В Тезеру я пока не собираюсь, свыкся со своим состоянием и больше не мучаюсь. — Он знал, что говорит неправду. Мучился, не находя объяснений, загадочными переселениями в чужое тело, и не просто свыкся с этим, а привык считать частью своей жизни.

Двенадцать ему исполнилось пять лет назад. С этого возраста мальчики начинали обучение на площадке. Вызванный к лорду, Керрис шел в покои Морвена с сердечной дрожью-сейчас состоится его посвящение в мужчины. Тридж хвастал кинжалом, который получил в подарок от отца, и Керрис уже ощущал приятную тяжесть оружия на поясе. Морвен не наградил племянника кинжалом. Вместо этого он сказал:

— Сын моего брата, искусство владения оружием не для тебя. Твое обучение на площадке-пустая трата времени наставников. — Морвен многозначительно посмотрел на пустой рукав. — В моем замке ты всегда можешь получить приют. И это все.

Морвен сделал больше. Он определил Керриса в ученики к летописцу.

Это было настоящим благодеянием, думал Керрис. Лучшее из того, на что можно рассчитывать. Он примирился со своей участью, полюбил замок и горы, тянувшиеся за стенами, как спинной хребет земли. Восхищался летней степью и медовыми пшеничными полями под ветром. Нынешняя жизнь не тяготила его, а иной он для себя не представлял.

— Пойдем. — Керрис тронул Жозена за плечо. — Пора за работу, старик.

— Ах, старик! И это о своем учителе. Изволь быть почтительным, иначе я отказываюсь очинять тебе перья.

— Умоляю простить меня, сэр, — поддержал игру Керрис.

— И добудь мне чернил. Куда запропастились эти чертовы торговцы?

Керрис переночевал в башне. На завтрак Жозен не пошел. Он находил неприличным принимать пищу до полудня. Яйцо околачивался на кухне. Пришлось ждать, пока он не уберется. Наконец, попав в поварские владения, Керрис увидел Полу у огня. Коснулся губами седой макушки. Сквозь волосы проглядывала розовая кожа. Пола сидела, обхватив кружку красными пальцами со вспухшими суставами.

— Доброе утро.

— Не сказала бы.

— Сегодня стало теплее. Можешь сама убедиться.

Бесполезно было заставить ее поверить в робкую северную весну.

— Куда ты собрался?

— На птичник за перьями, — Керрис помолчал. Пусть Пола увидит, что он жив-здоров. — Я еще зайду попозже. — И выскочил из кухни.

По дороге к курятнику он услышал музыку, нежный голос флейты. На стене в окружении воинов играл Идрит. Мелодия то лилась, то рассыпалась трелями. Музыка была несбыточной мечтой. Никто не удосужился придумать музыкальный инструмент для одноруких, и вроде бы не обнаруживалось в нем особенного дарования, а желание приобщиться к этому искусству все равно хоронилось в душе.

В загончике для птиц пахло пометом. Появление постороннего куры встретили равнодушно, только петух, сидящий на изгороди, косился с явным подозрением.

— Не тревожься, — уговаривал его Керрис, высматривая на земле свою добычу. — Я не собираюсь похищать твоих жен. — Он нашел три подходящих пера из куриных хвостов и одно серое, гусиное, и отправился в башню. Жозен, порывшись в бумагах на столе, извлек на свет ножичек с острым как бритва лезвием и латунной рукояткой в виде козлиной головы. Ловко и быстро очинил перо.