Тамерлан - [87]

Изящная словесность

Присмотревшись к состоянию литературного процесса, мы обнаруживаем, что он находился в нижней части синусоиды: среди сочинителей, писавших по-тюркски или на фарси, не было никого, которого можно было бы выделить из толпы прозаиков и поэтов. Известно, что диктатура не является тем режимом, который способствует расцвету талантов такого рода. Продолжающие волновать умы и поныне великие историки Рашидаддин и Джувейни к тому времени почили в бозе. Прославившие тимуридский Ренессанс мэтры, а именно Джами, пользовавшийся языком фарси, и Мир Алишер Навои, пользовавшийся также языком тюрки, родились потом: первый в 1414 году, а второй в 1441 году. Однако рифмачей имелось великое множество. Что до Тимура, то он, хоть и предпочитал музе не досаждать, прочитать стихи при случае умел. Из многочисленных менее крупных поэтов, таких, как Сайфаддин Барлас, владевший обоими языками, лишь с большим трудом можно выделить кого-то, имевшего религиозно-мистические претензии. В этом плане некоторой репутацией пользовался при жизни и вплоть до XVI века тюркский поэт, хан-дервиш Кабул-шах. Наиболее плодовитым был Саид Ниматулла (1330–1431) из Алеппо, который, может быть, своей славой более всего обязан основанию мистического ордена, носящего его имя.

Таким образом, жизнь в этой области культуры поддерживалась, но благодаря ренте, получаемой от классического наследия. Наиболее ценимыми по-прежнему были: Фирдоуси (ум. 1020): автор «Шахнаме» («Книги о царях»), великой поэтической эпопеи Ирана, которую любят и ставят рядом с «Илиадой» и «Одиссеей»; Низами, скончавшийся в 1209 году; Аттар и Джалаледдин Руми, почившие соответственно в 1230 и 1273 годах, а также персидский поэт, уроженец Индии, Амир Хосров (1253–1325). Сохранял свою популярность «Калила ва Димна», старинный сборник басен, главным действующим лицом которых является шакал; с санскрита его перевел в VIII веке Ибн аль-Мукаффа. Из всех великих тогда был жив один Хафиз из Шираза; о его популярности в Трансоксиане ничего не известно. [213]

Ремесла

Сегодня мы обладаем весьма ограниченным количеством изделий тимуридских ремесленников. Из этого можно было бы заключить, что объемы кустарного производства были невелики, когда бы письменная информация не указывала на обратное, а качество тех нескольких предметов, что дошли до нас, не свидетельствовало о высоком мастерстве трудолюбивых ремесленников той поры. Никакой медник и никакой столяр не сможет произвести шедевр в обществе, где медницкое и столярное дело не пользуется большим уважением.

Искусство хорасанских металлургов, трудившихся в Нишапуре, Мерве и Герате, обеспечивало иранским литейщикам, работавшим с бронзой, превосходство над всеми мусульманскими странами между первыми веками хиджры и первыми монгольскими набегами, спровоцировавшими бегство мастеров в Ирак, главным образом в Моссул, а также, как выяснилось совсем недавно, в Фарс. От этого превосходства кое-какое наследство сохранилось в Восточном Иране, редким, если не единственным, и важным свидетельством чего является весящий две тонны огромный бронзовый котел, доставленный в Эрмитаж из Самарканда и, возможно, изготовленный по распоряжению Тамерлана. Уникальным его делают не только невиданные размеры, но и простота формы вместе с красотой декора, позволяющие считать его одним из самых красивых предметов, когда-либо отливавшихся в мусульманском мире.

Столяры оставили нам свой шедевр в виде сделанной из орехового дерева и покрытой резьбой двери некрополя Шахи-Зинда, датируемого последними десятилетиями XIV века. Не являясь результатом сложной технологии, когда используются небольшие квадраты, скрепляемые сеткой из багета (так называемая техника «кассетенстиль»), она представляет собой несколько плоскостей, покрытых рельефами редкого изящества, изготовленных согласно канонам двуплоскостной скульптуры. Ее можно назвать одним из лучших произведений иранского прикладного искусства XV века, отдававшего предпочтение изображению цветов, изгибающихся стеблей и всевозможных «травок», в чем легко угадывается влияние искусства народов Дальнего Востока. [214]

Родство изделий второй половины XIV столетия с изделиями XV века принуждает усомниться в верности датировки шелковых и атласных тканей, в грандиозных количествах производившихся в бесчисленных ткацких мастерских тимуридского Ирана, где Язд, несомненно, являлся одним из самых знаменитых центров. Иные исследователи, не колеблясь, утверждают, что некоторые прекрасные творения мусульманских ткачей восходят ко времени царствования Тимура. От заявлений по этому поводу мы воздержимся; однако любовь Великого эмира к роскоши, равно как сделанные доном Рюи Гонзалесом де Клавихо описания облачений с пронизками из золота вельможных дам, царских шатров, покрытых темно-красными полотнищами, украшенными вставками из разноцветного шелка, пышных платьев невест, а также одежды на персонажах миниатюр свидетельствуют в пользу таких утверждений. Посол Кастилии в свою очередь говорит о расстилавшихся на земле коврах. На что они были похожи, мы точно не знаем, но, исходя из известного, можно предположить, что на многих из них имелись так называемые «драконы», весьма стилизованные и зачастую вплетенные в орнамент из ромбов и остроконечных листьев, как правило, считающийся характерным для XV столетия; почти все подобные ковры привозились с Кавказа. Тамерлан мог их добыть во время походов на Грузию и Азербайджан.