Тамара - [3]

В библиотеке поселка было всего пять-шесть сотен книг, из них добрая половина «классиков марксизма-ленинизма», читать было нечего. Вечерами можно было только предаваться картам или пить спирт, закусывая его черной редькой — редька в Киргизии чудесная. Но партнеры для преферанса не подбирались, пить ежедневно спирт тоже не весело — я убивал два-три вечерних часа тем, что топтался по «улице Горького». Это занятие, кстати, не позволяло думать, надо было тщательно выбирать, куда поставить ногу, чтобы окончательно не утонуть в грязи.

Однажды я встретил Тамару, выходившую из домоуправления. Поравнявшись с ней, я спросил:

— Кончили работу? Домой?

Она утвердительно кивнула головой.

— А дома что будете делать?

Тамара немного подумала:

— Не знаю. Я свободная, собраний нынче нет. Спать положусь! — засмеялась она, сверкнув глазами и зубами.

— Побойтесь Бога, Тамара! Этакую рань спать. Пойдемте лучше погуляем, — неожиданно даже для самого себя предложил я.

— Гулять? — недоуменно протянула она, посмотрев на меня так, как будто я сказал невесть что, но спохватилась и радостно воскликнула:

— Точно! Это вы ловко придумали! Что, в самом деле, работа да дом, околеть можно! Принимается единогласно.

Я немного удивился, увидев, как воодушевила её мысль о прогулке.

Смотря на Тамару, я не смотрел на дорогу и но щиколотку утонул в грязи. С трудом вытащив увязший сапог, я уже с сомнением спросил:

— Куда же мы пойдем, Тамара? Везде грязь.

— Точно, — засмеялась она, но тотчас же возразила: — Ничего, я найду место. Мы на стадион пойдем. Только я на минутку домой загляну, хорошо? А вы подождите. Я скоро, в один момент. Да смотрите под ноги, а не на меня! Видите, где я иду? — Она ухитрялась шагать так, что ботинки её были почти сухи.

Жила Тамара на краю поселка, в небольшом белом домике, с узенькой верандой с двух сторон. Должно быть, в жаркое лето не плохо было на этой веранде сидеть за самоваром но сейчас домик выглядел скучно. Я прошел немного дальше.

Тамара появилась минут через десять. Увидев её, я широко открыл глаза, Вместо телогрейки на ней было черное пальто, не без изящества перехватывавшее талию, на голове пушистый белый беретик, а на ногах даже туфли на высоких каблуках. Успела она переменить и платье и чулки и из работницы, облеченной в прозодежду, превратилась в радующую глаз провинциальную барышню. Я только присвистнул про себя: ай да Тамарочка! И вкус у бесенка есть, ишь, как ладно всё подобрала!

Подойдя, она заглянула мне в глаза немного смущенно, словно стесняясь своего превращения, но вместе с тем вид у нее был довольный, она как будто спрашивала: «Ну, как, хороша?»

— Тамара, вы утонете в этих туфельках! И вы наверно не ужинали, — сказал я, заметив, что она жует. — Идите, поужинайте, я подожду.

— Подумаешь, ужин! — тряхнула она головой. — Я уже поела. А утонуть — это вы утонете, я нет. Я тут каждую тропку знаю. Идемте.

Она уверенно пошла вперед, выискивая неведомые мне сухие тропинки или доски и кирпичи, служившие мостиками через непроходимые грязевые лужи.

Забор, в который упиралась «улица Горького», оказался оградой стадиона. Внутри, посередине, футбольное поле, вокруг широкая утрамбованная дорожка, по сторонам ступеньками возвышались досчатые трибуны. Стадион был так велик, что на противоположной стороне трудно было различить ряды скамей.

По скрипуче прогибающимся доскам мы прошли в угол стадиона и сели на одну из скамеек. Я осмотрелся, хотя смотреть, собственно, было нечего: всюду ряды скамеек, посредине ровное поле. Чувствовалась неловкость, первый раз я был на пустом стадионе, да еще с женщиной. Смахивало на то, что мы сидим в огромном сарае, с которого сняли крышу.

— Какой большой у вас стадион! У вас наверно не только в футбол играли, а и другие состязания устраивали?

— Здесь всё было! — взмахнула рукой Тамара. Она сидела, разглаживая ладонями платье на коленях. — Киргизы приезжали, борьбу устраивали, скачки. По легкой атлетике соревновались. К нам со всего района люди сходились.

— Значит, весело было?

— У нас на заводе много молодежи было, всегда шум-гам коромыслом. Собрания, кружки, вечера — дохнуть некогда. Время так летело, что и не угонишься.

— А откуда столько народу на завод набрали? — поинтересовался я. — Раньше здесь киргизы жили.

— Нет, я тут родилась. Тут русская деревня была. А народ из колхозов набрали, по договорам. Кто из России пришел: их там раскулачивали, а они к нам прибежали.

— И что же?

— Что, что же? — не поняла Тамара, — Живут, работают на заводе.

Сообразив, что съехал на неинтересную для нее тему, я спросил:

— Расскажите, как вы до войны жили? Чему учились, что знаете?

Она засмеялась:

— У, я всё знаю! Считайте: норму на ГТО первой степени сдала. Ворошиловского стрелка тоже первой степени имею, — загибала Тамара пальцы правой руки. — ГСО сдала. По верховой езде я первое место в районе занимаю, а в республике третье…

— Тамара! — взмолился я. — Даже по верховой езде? На лошади скачете?

— И еще как! — задорно кивнула она. — У нас на заводе никто меня не перещеголяет. Наши парни больше пришлые, а я тут выросла.

— Ну, а еще что знаете?