Там, за рекой - [21]

Совсем рассвело, ещё немного — и покажется солнце из-за хребта. Саша осмотрелся и поднял бинокль. Группа рогачей шла по ту сторону долины. Ещё пять — нет, шесть фигурок двигались левее.

Хобик забеспокоился и неожиданно большими скачками помчался вдоль склона. Саша не упускал его из виду. Вот он мелькнул в коричневатой заросли лещины, запрыгнув высоко на камни, осмотрелся и снова помчался наискосок через поляну, в лес. Там, на опушке, маячили тени оленух.

— К своим, — сказал Саша и впервые за утро посмотрел на Архыза.

Тот отвёл глаза.

— Ладно, забудем. Но сидеть на привязи, пока я вижу хоть одного оленя, понял? А за Хобика спасибо. Молодец.

Глаза Архыза заблестели. Порядок.

Глава пятая ДАЛЬНИЙ ПЕРЕХОД НА ЮГ, ВСЕ НА ЮГ

1

Жизнь в заповеднике шла своим чередом.

С наступлением весны почти все сотрудники или выехали в горы, или собирались отбыть туда со дня на день.

Котенко задержался. Со всех кордонов к нему поступали сведения о пересчёте диких зверей. Он подсчитывал убытки, нанесённые тяжёлой зимой и вспышкой браконьерства.

Труднее всех пережили зиму зубры. Погибло несколько десятков старых животных и молодняка.

— Жалко, — сказал Саша, выслушав зоолога.

— Конечно, друг мой, жалко. Но я вижу в случившемся не только печальную сторону. Давай поразмышляем, нет ли здесь положительного, или, как теперь говорят, позитивного, фактора. Мы имеем уже порядочное стадо диких зубров. Подчёркиваю — диких. Но начинали-то мы с двух пар полуприрученных особей, которых привезли из Аскании-Нова. Хочешь или не хочешь, а родоначальники теперешних зубров несли в своём организме нечто весьма удалённое от природы — изнеженность, признание человека, на которого они полагались в трудную минуту. И этим они отличались от диких зверей. Да и здесь в первые годы мы держали их за изгородочкой, опекали в меру сил. Ну и признаки вырождения были, мне кажется, налицо. Потом их выпустили на волю, однако и ты, и я, и десяток наших зуброводов старались не сводить со стада глаз. Соли? Пожалуйста! Сена подкинуть? Сию минуту! Больного полечить? Это тоже можно… Маленького подержать в тепле? Милости просим! Звери никак не могли стать настоящими, похожими на тех знаменитых «домбаев», кавказских зубров, какие населяли горы сто и более лет назад. А нам нужно воссоздать именно таких. И вот тогда вмешивается природа, жестоко, но справедливо. Нынешняя суровая зима подвергла стадо экзамену на выносливость. Кто погиб, ты, конечно, ответишь?

— Слабейшие, — сказал Саша.

— Вот именно. А выжили, разумеется, сильнейшие. Естественный отбор. Хоть и ужасен он для гуманнейших устремлений нашего века, но по отношению к диким зверям действует, обязателен.

— Но мы же уничтожаем волков? — не удержался Саша.

— В меру, только в меру, чтобы не мешать воспроизводству стада копытных, в первую очередь оленей, серн и косуль. Но мы не допускаем и полного уничтожения хищников в заповеднике. Крымское охотничье хозяйство уже обожглось на этом. Там не осталось волков. И за какие-нибудь десять лет олени заметно измельчали, стали чаще болеть.

— Тогда зачем же мы боремся с браконьерами? — не очень уверенно спросил Саша. — Тоже прореживают…

— Не смеши, — серьёзно сказал зоолог. — Эти куда хуже и опасней волков. На мушку им попадают в первую очередь крупные, выдающиеся особи. Браконьеров интересуют мясо и рога. Они остаются злейшими врагами природы. И нашими.

Котенко зашуршал бумагами на своём столе. Саша сел рядом.

— Ну, выкладывай, что там с оленёнком.

— Встретил, — скупо ответил Саша. И рассказал, как все произошло.

— Вот что, — задумчиво произнёс Котенко, выслушав рассказ. — История с твоим воспитанником интересна сама по себе. Но она представляется мне значительной и с научной стороны. Мера и действенность воспитания… Борьба изначального дикого и благоприобретённого в животном для зоологии в какой-то степени ещё терра инкогнита. Ты, Саша, не теряй из виду своих воспитанников. Это довольно трудно, тем более без Архыза… Впрочем, я думаю, можно, в виде исключения, разрешить тебе обходы с Архызом у границ заповедника. Как-никак, а он непременный участник эксперимента, не меньший, чем руководитель.

— Какой руководитель? — не понял Саша.

— Александр Молчанов, конечно. Ты, Саша, пойми: это не игра и не причуда — все, что касается Лобика, Архыза и Хобика. Это эксперимент, и ты его доведёшь до конца.

К исходу дня, когда тесный дом главной конторы заповедника поутих, Ростислав Андреевич закрылся в фотолаборатории и, выглянув из тёмной комнаты лишь на минуту, окликнул Сашу.

— Вот тебе ключ, иди домой и готовь, брат ты мой, распрекрасный ужин. Я задержусь на часик.

Саша медленно побрёл по улицам областного центра.

В этот вечерний час город, окружённый с трех сторон лесами, был во власти весны. С гор, почти полностью одевшихся в молодую листву, сбегал ветер, пропитанный ароматом свежей зелени, горькой черёмухи и ожившей, полной сил земли. Распускалась липа, отцвёл и вовсю зазеленел светленький ясень. Вот-вот должны были раскрыться набухшие гроздья сирени.

В саду-дворике зоолога, куда пришёл Саша, распевала малиновка. Ей, должно быть, очень нравилась жизнь; она нисколько не боялась людей, рядом с которыми жила испокон веков. И Саша подумал: почему у человека нет таких же отношений со всеми животными и птицами? Ведь им между собой абсолютно нечего делить, даже пространство. Вон какая огромная польза получилась для обеих сторон от дружбы собаки с человеком, кошки с человеком, наконец, от приручения лошади, верблюда, ослика.