Там, за передним краем - [31]

На помощь ей бросилась Дина. Не успел разведчик повернуться, как она с ходу двинула его прикладом в скулу. А ростом и силой бог ее не обидел. Гитлеровец будто ногу на льду подвернул. Хлоп — и лежит. Дина на него. Притиснула, а он вроде и не дышит.

Тут Наташа завозилась, подняла голову, мычит что-то. «У нее же кляп во рту», — догадалась Абрамова. Не слезая с фашиста, дотянулась рукой, выдернула. Наташа слова сказать не может, плюется, ее тошнит. Наконец выговорила:

— Сволочи! Не могли уж чистую найти. Сунули в рот такую вонючую, как и сами. — Приподняла голову. — Помоги мне развязать руки. Вот же стервецы, как незаметно подкрались. Я опомниться не успела, как один прыгнул на меня и рот зажал. А все потому, что размечталась, черт знает куда в мыслях занесло. Тебе спасибо. Всю жизнь перед тобой в долгу буду.

Оглушенный немец зашевелился. Дина схватила его за шиворот, слегка приподняла голову.

— О, да он жив!

— Куда ты дела эту вонючую тряпку? — Наташа стала шарить руками. Нашла. — Ну-ка, подержи его. Пусть теперь сам попробует, какой у нее вкус. — Одной рукой сдавила вражескому разведчику скулы, другой затолкала кляп в его чуть приоткрывшийся рот.

— Может, кокнем его и дело с концом? — предложила Дина.

— Да ты что? В уме? Держи ремень, сейчас скрутим ему руки, пока совсем не очухался, и домой.

— А как же охота? Задачу-то мы не выполнили?

— Не до пулеметчика теперь. Заламывай ему быстрее руки назад, — поторапливала Наташа, — а я буду связывать. Да не бойся, не сломаешь. Они мне так крутанули, до сих пор в глазах разноцветные круги плавают. Минут через пятнадцать — двадцать фашисты хватятся, что двоих нет, и начнут всюду шастать — они своих в разведке тоже не бросают. Первым делом кинутся, конечно, сюда: слышали, наверное, твой выстрел. Так что давай быстрее сматывать удочки. И этого карася с собой прихватим. Второй-то, наверное, сразу богу душу отдал. Автомат надо забрать.

Но автомат висел у фашиста через плечо. Снять его не было никакой возможности. Тогда Наташа отсоединила «рожок» с патронами, сунула в карман. И тут увидела на поясе у разведчика кинжал. Выдернула его из чехла.

— Вот эту штучку я обязательно возьму. Смотри, что на ней написано: «Аллес фюр Дойчланд». Подарю его Рите. Может, именно этот вояка ее малыша заколол… Все! Документов у них, разумеется, никаких нет. Давай сюда свою винтовку и — вперед.

Гитлеровец уже пришел в себя, задвигал руками, замотал головой.

— Гляди-ка, какой нежный, — усмехнулась Наташа. — Ему, видите ли, не нравится. Не тот вкус и запах у тряпки. Сам подбирал, сам и держи во рту. Диночка, начинает сереть, пригибайся пониже и бегом отсюда. Ты первая, он за тобой, а я буду прикрывать.

Немцу показали: давай, мол, пригибайся и быстрей вперед. А он сделал вид, что не понимает. Тогда Наташа зашла сзади и, проговорив сквозь стиснутые зубы: «Форвертс!», слегка ткнула его острием кинжала пониже спины. Пленный дернулся, как от удара током, и, согнувшись, засеменил вслед за Диной.

— Сразу понял, что к чему, — усмехнулась Самсонова.

Через каждые тридцать — сорок метров все трое ложились, чтобы отдышаться. Поднимались и опять бегом вперед.

Вот и проволочное заграждение. Наташа запомнила место, где они выползали, — кол с небольшой подпоркой. Увидела его.

— Бери левее, — сказала Дине. — Около того кола с подпоркой лежит рогулька, присыпана землей. Приподнимай проволоку. Не бойся, тут погремушек нет. Рогульку я сама потом возьму.

Первый ряд заграждений преодолели. Между ним и вторым — минное поле. Чуть правее виднеется такой же кол с подпоркой. Вот на него и надо ползти. Прямо-прямо, ни на метр в сторону. Пленному Наташа сказала:

— Эй, оккупант. Айн метр линкс, айн метр рехтс — капут.

— Я, я, — закивал тот.

— Смотри, какой стал сообразительный.

Все заграждения миновали удачно. Хотели уже подняться во весь рост, как вдруг резкое, повелительное:

— Стой! Пароль?

Вздохнули облегченно: наше боевое охранение. Пароль и отзыв названы. А вот и первая траншея. Дежурившие в ней пулеметчики пришли в недоумение — девушки-снайперы притащили «языка». Такого еще не было.

Наташа и Дина спустились в траншею и в изнеможении привалились к ее стене. Ноги совсем не держат. Гитлеровец, озираясь, смотрел по сторонам.

— Вытащите у него кляп изо рта, — попросила Самсонова пулеметчиков. — А руки оставьте как есть. Это ведь он со своими дружками-разведчиками лез сюда, к нашим позициям, чтобы взять «языка». Вы их отсюда шурнули. Вот они двое и наскочили на нас. Одного она, — кивнула на Дину, — прикончила, а второго, вот этого, оглушила, а потом мы его скрутили.

— Ай да девка! Ай да молодец! — восхищенно проговорил один из пулеметчиков. — Такого верзилу свалила!

Дина в смущении отвернулась, развязала тесемки маскхалата, скинула капюшон.

— Все, передохнули малость, надо двигаться дальше. Сдадим этого гуся в штаб — и отдыхать.

Но вести пленного далеко не пришлось. Из роты позвонили в полк и доложили, что снайпера притащили «языка». Из штаба тут же отправились на передний край майор Стороженко, представитель особого отдела и переводчик. Встретились с девушками у блиндажа командира первого батальона. Начальник штаба обнял каждую.