Там, в гостях - [9]

Мошаду давно ушел, а я нет-нет да поглядывал на мистера Ланкастера. Ого, да он тоже нализался. Я-то ожидал, что он и капли в рот не возьмет – из убеждений или осторожности, – ну, или хотя бы что его голова окажется крепче моей. Мы к тому времени перешли на бренди, и я чуть не лежал на столе.

– В сон клонит? – спросил Акула-Попка. – Ну так я вас взбодрю, ага!

Он подозвал официанта и в деталях, на немецком, заказал что-то, все время перемигиваясь с дружками. Они посмеялись. Я тоже. Честное слово, мне было плевать, что они со мной сделают.

Наконец официант принес мне напиток. Понюхав содержимое бокала, я спросил:

– Что это?

– Так, небольшая доза особого лекарства.

Акула-Попка и его приятели-заговорщики придвинулись ко мне вплотную, образуя круг, внутри которого мной овладела какая-то гипнотическая сила. Компания наблюдала за каждым моим движением так пристально, что мне стало приятно и лестно. Оказаться в фокусе чьего-то сосредоточенного внимания – это что-то новенькое. Я снова принюхался к напитку: какой-то коктейль; я сумел выделить только мускусный душок с нотками гвоздики.

В этот момент я инстинктивно обернулся и увидел мистера Ланкастера. Глазомер принялся со мной шутить: мистер Ланкастер стоял как будто в двадцати пяти ярдах от меня и ростом был под двенадцать футов. Хотя на самом деле наверняка находился прямо у меня за спиной.

– Не пей этого дерьма, Кристофер, – строго произнес он. – Это заговор. (А может, он сказал «… наговор»?)

В наступившей тишине я, должно быть, улыбался как идиот, а Акула-Попка с ухмылкой произнес:

– Слушайте герра Ланкастера. Вам этого пить нельзя.

– Конечно, нет, – ответил я. – Как я могу ослушаться дражайшего кузена?

И с этими словами опрокинул в себя содержимое бокала. Как будто сигнальную ракету проглотил. От потрясения я даже на мгновение протрезвел.

– Как любопытно, – услышал я себя. – Машинально получилось… Видите ли, я… ну, раз уж он сказал не пить… то мне, скорей всего, не следовало…

Я умолк, так и не договорив, потому что мне стало все равно. Поднял взгляд и увидел, что мистера Ланкастера уже нет. Прошло, наверное, несколько минут.

– Вы ему не нравитесь, – зачем-то сказал я Акуле-Попке.

Тот широко улыбнулся.

– Да просто он боится, что я вас уведу, нет?

– Ну так чего же вы ждете? – набросился я на него. – Разве не хотите меня увести?

– Еще уведем, – ответил Акула-Попка, при этом с опаской поглядывая на вновь появившегося на горизонте мистера Ланкастера. – Тут неподалеку, у гавани, есть кабачок. В нем очень весело.

– В каком смысле – весело?

– Сами увидите.

Чары разрушились. Мне вдруг сделалось катастрофически скучно. О да, я по-своему, садистски заигрывал с Акулой-Попкой, как бы говоря ему: ну, сломи мою волю, удиви, завладей мной, захвати меня. Несчастное робкое создание! Он и мышь бы не захватил! В собственные желания не верил. Ему фатально недоставало бесстыдства. Должно быть, он мнил себя соблазнителем, однако его методы вышли из моды еще в прошлом веке. Они напоминали бесконечную и дурно написанную книгу, которую я ни за что не взял бы в руки.

– Весело? Весело?!

С этими словами я встал и с достоинством, которое еще не пропил, направился туда, где сидел мистер Ланкастер.

– Отвезите меня домой, – приказным тоном сказал я ему. Должно быть, тон и правда был приказной, потому что мистер Ланкастер тотчас подчинился!

Наутро он вышел к завтраку с очень больным видом. Бедный его нос покраснел еще сильнее, а лицо стало серым. Он безжизненно уселся за стол и позволил мне принести еду с кухни. Я же напевал себе под нос мотивчик. Настроение было веселым. При этом я знал, что мистер Ланкастер наблюдает за мной.

– Надеюсь, Кристофер, ты обливаешься холодной водой?

– Этим утром обливался.

– Молодец! Привычка настоящего мужчины!

Я чуть не рассмеялся в голос. Холодной водой я обливался, исключительно когда был пьян; в любом ином случае я счел бы это постыдным и реакционерским занятием. В одном я был согласен с мистером Ланкастером: обливание и правда выделяло мужчину – как врага. Тем не менее я вынужден был признать, что некоторая часть меня – мой внутренний ненавистный подхалим – с радостью приняла незаслуженную похвалу от мистера Ланкастера.

Так или иначе, наши отношения налаживались. По крайней мере, для меня. Я чувствовал, что получил преимущество над мистером Ланкастером и могу быть с ним великодушен. Прошлым вечером я бросил ему вызов, выпил запретный напиток, и мне это сошло с рук. Я мельком увидел закулисье его деловой жизни и понял, что он не так уж и неуязвим и подвержен мелочным амбициям. И наконец, самое приятное, этим утром его терзало похмелье, а меня – нет. Во всяком случае, не такое сильное.

– Боюсь, вчера я был немного занят, – сказал мистер Ланкастер. – Следовало отвести тебя в сторонку и незаметно объяснить положение дел. Ситуация сложилась очень деликатная, и нужно было действовать быстро… – Тут мне стало ясно, что мистеру Ланкастеру не больно-то хотелось рассказывать мне о клубе и о том, как он боролся за переизбрание; вышло бы не так внушительно. Вот он и прибег к приему напыщенного обобщения: – В иных частях мира действуют злые силы. Я бывал в России и знаю. Сталиниста вижу с первого взгляда. Эти с каждым днем все больше смелеют. Повылазили из канав и занимают места у власти. Я предрекаю, а ты слушай и запоминай – через десять лет ты в этот город не то что мать или жену не привезешь, но и любую приличную женщину. Тут будет так же плохо – не хуже, потому что хуже быть не может, – как в Берлине!