Там, откуда ушли реки - [49]

Сегодня запоздали, ехали до темноты. В полосе света мелькают разные бабочки: большие и маленькие, но все светлые — настоящие бабочки пустынницы. Выжили в выгоревшей и мертвой пустыне, дождались осени и сейчас у них брачная пора. Перебегают дорогу ящерицы, скачет, помахивая хвостиком, тушканчик. Вдали по дороге загорелась пара огоньков — то глаза лисицы отразили свет. Потом всходит луна, большая, красная, и освещает бледным светом саксаульники.

А на стоянке в костер падает настоящий дождь из маленьких клопов корикс. Обитатели водоемов, они сейчас, осенью, расселяются. Летят только ночью, когда меньше насекомоядных птиц.

Крошечные аэронавты, видимо, летят на большой высоте. Их глаза улавливают отражение звездного неба и луны от воды — их родной стихии, и они тогда снижаются, приводняются. Наш костер обманывает водяных клопов. Рано утром несколько клопиков шустро плавают в умывальнике. Нашли все же в пустыне воду!

Я начинаю раскаиваться в том, что вчера ехал поздно вечером: мелкие ночные бабочки забили радиатор. А утром на нашем биваке появилась маленькая серенькая птичка размером с воробья, со светлым пятнышком на горлышке. Я узнал молодую варакушку. Одинокая птичка, не обращая на нас никакого внимания, стала тщательно обследовать машину, что-то выклевывая своим остреньким, как шильце, клювиком из различных щелочек. Попыталась забраться и в умывальник, но на воду, специально налитую для нее в тарелочку, не обратила внимания. Потом внезапно влетела под облицовку радиатора и принялась оттуда вытаскивать застрявших насекомых. Очень пришлось по вкусу ей это занятие. Кто бы мог поверить, что варакушка может оказаться полезной для автомобиля!

Наконец закончила с радиатором и залетела в кузов, там что-то нашла. Мое намерение ее сфотографировать, оказалось, выполнить нелегко. С доверчивым созданием произошла неожиданная перемена. Птичка по-своему оценила попытку, вспорхнула и навсегда покинула нашу стоянку.

Изменилась пустыня, еще больше посветлела. Но горят оранжевой листвой, похожей на хвою, ветви тамариска, саксаул разукрасился семенами. И в этом он необычен. Цветет весной такими крохотными цветочками, которые ни за что не заметишь, разве что только внимательно рассматривая зеленые веточки через лупу.

Жары не стало, воздух свеж, прохладен, но солнце греет днем основательно, и тогда оживает мир насекомых, а ночью иногда ложится на землю белый иней.

В первую поездку мы хотели разыскать еще одно городище. Оно находилось где-то за селом Баканас, и археологи о нем знают только со слов местного населения. Городище расположено на правом берегу реки Или, в районе аула Бояулы (Живописное). Туда мы и направились. В маленьком селении на самом берегу реки никто ничего не знал о городище. Впрочем, посоветовали разыскать старика, который рассказывал о каких-то развалинах городов в этой местности. Но старика не оказалось дома, уехал в город к родственникам в гости. Указали на другого старика. Да, он, оказывается, знает городище. Оно где-то там, и старик неопределенно махнул рукой в сторону от реки, в пустыню. Но сейчас его найти нельзя: все перекопано каналами, чеками с посевами риса.

И вот мы едем рядом с большим каналом по высокой дамбе, усыпанной красным щебнем, мимо квадратов рисовых полей. Видны валы вдоль каналов, прорытых в различных направлениях. Кое-где высятся стрелы экскаваторов. Строительство каналов и возделывание рисовых полей продолжается, вода идет в далекую пустыню Сарыесик-Атырау. Правда, до нее еще очень далеко, но время идет. Кое-где между полями и каналами — участки нетронутой пустыни. Скоро и они будут снивелированы, запаханы и залиты водой.

На полях безлюдно, все делает техника. Сейчас затишье, рис уже убрали. Иногда видны небольшие полевые станы из вагончиков на колесах, так называемые передвижные механизированные колонны. И там ничего не знают и не слышали об остатках древнего города. К концу дня мы видим рядом с большим каналом бугор, поросший каратугой и лохом, и с трудом по рыхлому песку забираемся на него. Кажется странным, что здесь деревья растут на бугре, а не в низине. Впрочем, подобный парадокс не столь редок в пустыне. Обычно возле родника гуще растения. Они задерживают песок и пыль, наносимые ветрами. Постепенно на месте родника вырастет бугор, поросший деревьями и похоронивший источник. Растения добывают воду глубокими корнями.

Крохотная рощица напичкана гнездами птиц. Тут живут воробьи, несколько горлиц, сороки, в дупле устроил гнездо удод. Вблизи рощицы — высокая топографическая вышка. Взбираюсь на нее в надежде найти городище. Но тщетно! Его не увидеть среди множества гряд земли, вынесенной экскаваторами.

На следующий день мы встречаем двух мотоциклистов. Они хорошо знают местность, но слова «крепость», «городище», «развалины» приводят их в недоумение. Но «квадратная загородка* им известна. Она совсем недалеко от нас, и найти ее ничего не стоит. На ее территории расположилась передвижная механизированная колонна. Даже отсюда видны вершинки ее вагончиков.

Радуясь тому, что наконец достигнута цель наших поисков, и огорчаясь от столь необычной утилизации древности, мы бродим по поселку из вагончиков. Нас сопровождают его жители. Никто из них не подозревал, что это остатки городища, и их очень удивило мое объяснение.