Там, откуда ушли реки - [46]

Кончается день, солнце скрывается за горизонтом, цикады смолкают, в пустыне воцаряется тишина, и сразу становится удивительно легко и приятно.

В глубокой тишине раздается низкое и довольно громкое гудение: к биваку подлетел большой, размером со спичечную коробку, жук-навозник гамалокопр. Он облетел вокруг нашу стоянку, скрылся, вновь появился и окончательно исчез. Его интерес к нам был чисто утилитарный. Жук искал крупных животных, ему был нужен навоз.

Рано утром воздух чист и прохладен. Цикады молчат. Мы завтракаем, потом принимаемся за укладку вещей в машину. Солнце давно поднялось над горизонтом, стало чуть пригревать. И тотчас, будто по уговору, пробуждаются цикады и вновь затевают свои громкие скрипучие песни. Я смотрю на термометр, он показывает 22 градуса. Очевидно, при более низкой температуре цикады петь не могут.

Теперь все чаще и чаще я останавливаю машину, расстилаю на земле карту, раздумываю над ней, забираюсь на барханы, осматриваю в бинокль местность. Где-то должны быть развалины города Кара-Мергень. В переводе на русский язык это слово означает буквально «черный охотник».

Название это не вымышленное. Здесь, в этой местности, когда-то действительно жил охотник, прозванный, очевидно, за темный цвет лица Черный. О нем упоминает и путешественник В. Н. Шнитников, побывавший в этих местах в 1913 году. Где-то здесь и его колодец, очевидно теперь засыпанный песками. Едва заметная дорога только одна. И нам ничего не остается, как быть ее пленниками и следовать по ней. Впрочем, от нее несколько раз отошли ответвления на запад, по-видимому, в сторону далекой отсюда дельты реки Или.

Найдем ли мы этот город, не пора ли возвращаться обратно или рискнуть: ехать до Балхаша, а там через сотню километров по его низкому и безлюдному берегу будет и поселок Караой? Но хватит ли нам бензина? Вокруг же бесконечная пустыня, пески, такыры, солончаки, немилосердное солнце и полное безлюдие. Мы одни на большом пространстве. Вдруг что-нибудь случится с машиной. В следующий раз, если еще удастся побывать в этих местах, придется до крайности сократить экспедиционное имущество и взять как можно больше горючего. В конечном счете перегруженная машина с каждым днем будет становиться легче!

Мои спутники слишком молоды и беспечны, чтобы беспокоиться, любой малый повод их веселит. Глядя на них, я усилием воли заставляю себя отвлекаться от тревожных мыслей. Будь что будет!

Вот и сейчас от нашей прямой дороги, идущей на север прямо к Балхашу, отходит другая резко на восток. Опять карта на земле, компас, бинокль и поход на вершину ближайшего бархана.

— Что будем делать? Проедем по этой дороге? — спрашиваю я своих спутников.

— Проедем! — весело и беспечно отвечают они мне.

— А как с горючим? Оно ведь на исходе?

— Как-нибудь обойдемся.

Это «как-нибудь» я слышу по нескольку раз каждый день. «Ладно, — думаю я про себя, поворачивая машину на восток, — так и быть, проедем немного, посмотрим».

Сегодня на небе облака, а между ними светятся голубые окошечки. От облаков по светлой пустыне ползут темные тени. Иногда на горизонте появляется бархан, и если на него упали далекие от нас лучи солнца, прорвавшиеся через голубое окошечко, то среди серой пустыни он золотится и тогда кажется остатками погибшего городища. Но вот ближе подходит к бархану дорога, и постепенно исчезает обманчивое видение.

Судя по карте, недалеко отсюда Балхаш. К тому же местность изменилась: опять появились тамариски, пятна желтого ковыля. Но тамариски и ковыли исчезают и снова все та же унылая пустыня, поросшая мелким саксаульником. Но один раз прямо перед нами засверкало что-то ярко-золотистое, и мы все сразу, будто сговорившись, закричали громко и радостно:

План городища Кара-Мергень («Черный охотник»)

— Городище, вот оно городище!

Да, на этот раз обмана не было. Видимо, это то самое городище «Черный охотник». В общем оно сохранилось значительно лучше других, возможно, подверглось не столь сильному разрушению. Как много на его территории вымытых дождями и выдутых ветрами черепков. Но входы устроены иначе — «Г»-образные. Восточная часть городища совершенно голая, западная же заросла саксаулом. Догадаться, в чем дело, легко. Сюда, под защиту городской стены, зимой надувает снег, как обычно приносимый западными ветрами, и поэтому здесь более влажно. Этого достаточно, чтобы появились густые заросли детища пустыни.

С восточной стороны к городищу примыкают остатки строения, возможно загона для скота. Кто-то ранее обследовал это городище. Сейчас следы шурфов, или, как говорят археологи, раскопов, еще хорошо видны.

Мои спутники бродят по городищу. Черепков — великое множество. Они в общем однообразны. Но вот один из нашей компании нашел какую-то проржавевшую железку, другой — бусинку, третий — пряслице. В одном месте видны следы гончарной печи, возле нее куча крупных черепков от больших сосудов. Интересны остатки большого сосуда, на дне которого проделаны небольшие отверстия. Для чего он служил? Для приготовления творога? Много типичной для этого района черной керамики. На. ней видны следы узоров. Нашли и остатки плавильной печи: куски прокаленной глины с каналами для выпуска расплавленного металла. На одной из башен городища — глубокий провал, возможно, следы бывшего в ней помещения. Его, конечно, следует тщательно раскопать, есть надежда найти какие-нибудь предметы, представляющие научную ценность.