И сладкое, и холодное сразу. У Нелё и Ули скоро весь рот захолодел, а язык стал плохо слушаться.
— Откуда оно взялось? — удивилась Нелё. — Во всём посёлке нигде мороженое не продают.
— Мы его сами сделали, — сказал, проходя мимо них Костя. И, увидев удивление на лицах девочек, добавил:
— Ведро чистого-пречистого снега, двадцать банок сгущёнки покрутили, повертели — вот вам и мороженое!
От тепла мороженое в стаканчике быстро таяло, и Нелё торопилась скорее его доесть.
— Нравится? — спросила Раиса Нельчевна.
Нелё кивнула. А Уля вдруг перестала есть.
— Если всё время смотреть на Полярную звезду… — тихонько сказала она.
«О чём это она?» — удивилась Нелё и взглянула на подружку.
— Про какую Полярную звезду ты говоришь? — спросила Раиса Нельчевна. — Расскажи нам.
Уля молчала. Она черпала палочкой мороженое, будто ничего и не говорила.
День горестей и как рыболов сам стал рыбой
Назавтра, как только проснулись, был уже первый день нового года. И второй день школьных каникул.
С раннего утра к школе стали подкатывать оленьи и собачьи упряжки. Начался разъезд ребят по домам на каникулы. С радостным криком бежали ребята навстречу нартам:
— Дедушка приехал!
Запахивая на ходу пальто, выскочил из школы мальчишка, крепко обхватил за шею деда. Потом так же крепко обнял вожака — большого, с густой серой шерстью пса.
В стороне остановились олени Ямкиных. Витя лишь на минутку задержался возле мамы, потом вдруг кинулся назад, взбежал на крыльцо, растолкал всех, кто там был, и потянул за рукав Раису Нельчевну:
— Там олешки ждут, пойдём!
И Раиса Нельчевна, не совсем ещё понимая, чего хочет Витя, послушалась, пошла за ним.
— Садись, — приказал Витя, когда они подошли к нартам, — прокачу!
Вон оно что! Раиса Нельчевна всё поняла: Витя хочет оказать ей большую честь, прокатить её — лихо, как настоящий каюр. Если она согласится, он будет с гордостью рассказывать дома всем, как промчал на нартах свою учительницу. Не согласись она, и, кто знает, может, и в школу он будет возвращаться не с такой охотой, обида останется. Она, конечно, села в нарты.
Витя выхватил у брата тяжёлый хорей — длинную палку с костяным шариком на конце, взмахнул им, крикнул пронзительным голосом: «Эге-е-ей!!» — и олешки послушались маленького каюра, дружно рванули с места. Раиса Нельчевна засмеялась. Ей было радостно смотреть на то, как ловко, по-взрослому управляет Витя упряжкой. И ещё ей подумалось, что, видно, за короткий срок завоевала она Витино доверие, даже — вон ведь как! — покровительство! Легко ли это было?.. И тут же она с огорчением подумала об Уле. Казалось, с девочкой ей было бы легче подружиться. А Уля дичится и всё таит про себя.
Подъезжали новые упряжки. Одни олешки прибегали заиндевелые, притомлённые — это издалека, этим нужен отдых; другие — разгорячённые, готовые тут же мчать назад, в тундру.
Пётр Николаевич всё время был здесь, возле школы, встречал и провожал всех. Ребята, прежде чем сесть в нарты, а им так не терпелось поскорее сесть, обязательно подбегали к нему:
— Я уезжаю, Пётр Николаевич, до свидания!
Пётр Николаевич пожимал ребячьи руки. Он рад был за них. Знал: побудут ребята дома, повидают близких, поживут с ними немножко и как сейчас они скучают по дому, так дома заскучают по школе. Верно. К сожалению, только не все. Поэтому одних он отпускал с лёгкой душой, другим напоминал, чтобы не задерживались после окончания каникул, а то отстанут от товарищей — что тогда? А вот третьим… таких, к счастью, было немного…
— Тэнеку, — говорил он мальчику лет десяти, — не делай так, чтобы мне пришлось искать тебя по всей тундре, как в прошлом году.
— Не-е, — уверенно говорил Тэнеку, — тогда я был маленький, глупый, а сейчас я не подведу, Пётр Николаевич, приеду к сроку, вот увидите.
Тэнеку говорил так искренне, что Петру Николаевичу становилось легче на душе. «Когда вырастут эти ребятишки, — с волнением думал он, — они уже будут не только пасти оленей, они будут добывать в тундре нефть, газ, ценные металлы, на своенравной вечной мерзлоте, которая не так легко слушается людей, будут строить заводы, гидроэлектростанции, новые города…»
Пётр Николаевич приехал в этот холодный северный край сразу же, как кончилась Великая Отечественная война, едва только подлечил полученные в боях с фашистами раны. Приехал на год — на два, так он думал. А остался насовсем.
Как сильно всё здесь изменилось за это время! Когда он приехал, столица края Дудинка и на город-то не была похожа — так, одноэтажные домики. И досочки вместо тротуаров. А Норильск… Это сейчас там стоят шести-девятиэтажные дома…
— Вертолёт! За нами летит! — обрадованно закричали ребята.
«И вертолётов тогда не было», — улыбнулся Пётр Николаевич, глядя на спускающуюся к ним шумную, трескучую «стрекозу».
Вертолёт повезёт старшеклассников-спортсменов на соревнования в соседнюю школу, она недалеко, километров двести вниз по Енисею.
Ребята бежали к нему с лыжами, клюшками, мячами, со всем своим снаряжением. Не смолкая переговаривались, хотя и старались казаться серьёзными.
— Не подкачайте, не подведите нашу школу! — кричали им провожающие.
После обеда вертолёт вернулся, чтобы отвезти других старших ребят в Норильск на экскурсию. Когда все пошли на посадку, «нулевишки» обступили Раису Нельчевну:
