Там, где шумят михайловские рощи - [46]

Отец Иона слушал с довольно хмурым видом витиеватую речь, но при последних словах его лицо оживилось, заметно подобрело. Он стал любезен. И на просьбу приезжего показать ему монастырь ответил полной готовностью.

Помолились в соборе, осмотрели строения и, вернувшись к настоятелю, занялись разговором. Между прочим, незаметно коснулись Пушкина. И тут выяснилось, что ботаник — его давний почитатель. Его интересовало всё: как живёт знаменитый стихотворец, как одевается, где бывает, о чём говорит. Так в приятной беседе и провели утро.

Выйдя из монастыря, путешествующий ботаник поспешил на квартиру, которую нанял в слободе. Там он отпер чемодан, вынул из-под гербариев тетрадь и, поплотнее прикрыв двери, принялся записывать.

«24-го, в субботу, рано по утру, — записывал он, — отправился я в Святогорский Успенский монастырь к игумену Ионе и, обратя внимание его щедротами на пользу монастырскую, провёл у него целое утро… От него о Пушкине я узнал следующее:

1-ое. Пушкин иногда приходит в гости к игумену Ионе, пьёт с ним наливку и занимается разговорами.

2-ое. Кроме Святогорского монастыря и госпожи Осиповой, своей родственницы, он нигде не бывает, но иногда ездит и в Псков.

3-ие. Обыкновенно ходит он в сюртуке, но на ярмонках монастырских иногда показывался в русской рубашке и в соломенной шляпе.

4-ое. Никаких песен он не поёт и никакой песни им в народ не выпущено.

5-ое. На вопрос мой — „не возмущает ли Пушкин крестьян“, игумен Иона отвечал: „Он ни во что не мешается и живёт, как красная девка“».

Кончив записывать, «путешествующий ботаник» спрятал тетрадь под замок, вынул кошелёк, пересчитал деньги. Часть их ушла на дорогу, часть — на «щедроты» игумену Ионе. Деньги были казённые, а потому особенно любили счёт.

Кто же был на самом деле «путешествующий ботаник»? Что привело его в Новоржевский уезд? Почему он так интересовался Пушкиным? Ответы на все эти вопросы были найдены только после революции 1905 года, в архивах III Отделения.

Отделение это создали вскоре после восстания декабристов для искоренения «крамолы» в Российской империи. Перепуганное правительство учредило жандармский корпус и «III Отделение собственной его величества канцелярии». Так невинно и благопристойно была названа тайная политическая полиция.

В бумагах III Отделения значилось, что чиновник Коллегии иностранных дел А. К. Бошняк в то же время состоит на службе в политической полиции. Действовал Бошняк на юге секретным агентом при начальнике херсонских военных поселений. Действовал умело и ловко. Прикинувшись человеком передовым, свободомыслящим, втёрся он в Южное общество декабристов. По отзыву декабриста князя С. Г. Волконского, был Бошняк шпионом и провокатором, «умным и ловким и принявшим вид передового лица по политическим мнениям».

После раскрытия заговора и разгрома «мятежников» заслуживший особое доверие Бошняк выполнял новые важные шпионские поручения.

Работы ему хватало. В стране шёл суд над участниками заговора. В провинции искали сообщников «умышлявших». Крестьяне волновались. В мае 1826 года царь Николай I издал очередной манифест. В манифесте говорилось, что в России распространились слухи, будто правительство собирается освободить крестьян от крепостной зависимости. Слухи эти ложные. Крестьяне, под страхом строжайших наказаний, обязаны повиноваться помещикам и властям.

Слухи «о вольности крестьян» упорно ходили и по Псковской губернии. Псковский губернатор даже вынужден был разослать по уездам специальный циркуляр. В циркуляре предписывалось полиции распространителей вредных слухов ловить, а малейшие волнения среди народа подавлять. Помещикам рекомендовалось к посторонним лицам, заходящим в их имения, присматриваться.

Манифесты, циркуляры, слухи… Новоржевские и опочецкие скотинины, гвоздины, фляновы, петушковы перепугались. Им повсюду мерещились бунтовщики и подстрекатели. Зашептались, заговорили и о Пушкине. Сочинитель-де Пушкин, сосланный за безбожие, жизнь ведёт крайне странную. С мужиками обходителен, ласков. С господами не знается, ни к кому не ездит. Ходит по ярмаркам в мужицком платье. Всё, верно, для того, чтобы войти в доверие к «хамам», пустить в народ свои «возмутительные» песни.

Через соседа Пушкина, владельца села Жадрицы, П. С. Пущина сплетни и вымыслы дошли до Петербурга.

А там в III Отделении уже имелись доносы. «Прибывшие на сих днях из Псковской губернии достойные вероятия особы удостоверяют,— доносил тайный агент Висковатов, — что известный по вольнодумным, вредным и развратным стихотворениям титулярный советник Александр Пушкин, по высочайшему в бозе почившего императора Александра Павловича повелению определённый к надзору местного начальства в имении матери его, состоящем в Псковской губернии в Апоческом уезде, и ныне при буйном и развратном поведении открыто проповедует безбожие и неповиновение властям и по получении горестнейшего для всей России известия о кончине государя императора Александра Павловича он, Пушкин, изрыгнул следующие адские слова: „Наконец не стало тирана, да и оставший род его недолго в живых останется!!“».

Управляющий III Отделением М. Я. фон Фок — великий дока по части шпионажа и сыска — не без удовольствия читал злобные измышления Висковатова. Читал и другие доносы. Так, тайный агент Локателли доносил: «Все чрезвычайно удивлены, что знаменитый Пушкин, который всегда был известен своим образом мыслей, не привлечён к делу заговорщиков».