Там, где папа ловил черепах - [86]
— Конечно, у Милицы Корьюс необыкновенный голос, но Любовь Орлова как-то… милее.
— Да, да, именно милее.
Я рассказала девочкам о выступлении Орловой в нашем клубе Надзаладеви. Она пела на бис без конца. Попала я на это выступление случайно — у нас была репетиция ансамбля, и потом всех участников пропустили в зал без билетов. А зал разламывался от зрителей. И как же ей аплодировали. Я тоже заказала ей песню. Я закричала: «Пушка, пушка!» Орлова поняла и, пристукивая каблучками, спела нам песню из кинофильма «Цирк»: «А-диги-диги-ду, я из пушка в нэбо уйду!» Потом она пела еще и еще, пока не стала хватать себя за горло, показывая этим жестом, что уже не в силах петь. Душка, душка! Мы ждали в саду ее выхода из клуба, она прошла по людскому коридору, маленькая, изящная, необыкновенно приветливая.
— А как поет Кожухаров в «Истребителях»?! — сказала с восторгом Ольга. — Обожаю его!
Мы с Надей быстро переглянулись — мы тоже были в него влюблены.
— «В далекий край товарищ улетает…» — тихо запела Ольга и мы подхватили:
А мальчишки вышли на широкий балкон. Через открытое окно было слышно, как они продолжали спорить об авиации.
Пришла из кухни тетя Кэто и сказала, что до нового года есть время, так что можно затеять какую-нибудь игру. Но мы не отходили от патефона, я чувствовала себя ужасно скованно и видела, что остальные девочки тоже не знают, куда деть руки. А любопытство жгло: что дальше?
— Первые самолеты-истребители появились в 1915 году, на Западном фронте, — донесся с балкона ломающийся голос Роберта. — У французов был «ньюпор».
— Нет, это у немцев был «ньюпор»! — заспорил Федя.
— У французов! — поддержал Роберта Отари, — А у немцев был «фоккер»!
— «Фоккер», конечно, был лучше.
— Почему?
— Он был более совершенным!
Опять пришла из кухни тетя Кэто.
— Ну что же вы стоите? Мальчики! — сказала она в окно. — Идите сюда! Организуйте какую-нибудь игру!
Роберт пришел, посмотрел на нас, как на детсадовцев, и объявил:
— Играем в моргунчики!
Медленно, словно нехотя, подошли остальные мальчики. Ставя в круг стулья сиденьями внутрь, продолжали деловито спорить:
— Основное назначение истребителя — воздушный бой.
— Не только. Он кроме этого прикрывает наземные войска.
— И все же бомбардировщик — главная фигура на войне!
— Это ты свистишь!
— А докажи!
И вдруг над самым моим ухом прозвучал говорок Отара:
— Как живешь, Иришка-кукуришка?
Я стремительно обернулась:
— А ты, Отар-гектар?
До этого момента мы оба делали вид, что не замечаем друг друга. Теперь же весело рассмеялись и напряженность исчезла. Взглянули прямо в глаза друг другу и — о чудо! Крепко зажмурившись, я посмотрела опять: да, так и есть, у Отара синие глаза. Темно-темно-синие. раньше я никогда не видела его так близко и даже распевала песню про его глаза: «Очи черные, очи страстные…»
— Отари, у тебя всегда были такие глаза?
— Какие такие?
— Синие!
— Конечно.
— Ну и ну.
— А что?
— Ничего.
— Скажи!
— Нет.
— Скажи!
— Вот еще!
Кто придумал замечательную игру в моргунчики? Мальчики стали за стульями, девочки присели на края сидений. За свободным стулом был Отар. Я не сразу поняла, что он моргает мне. После своего удивительного открытия я еще не опомнилась. За моим стулом стоял Игорь — его руки опустились мне на плечи.
— Нарушение правил! — закипятился Отар. — Она и шелохнуться не успела!
Все быстрее, быстрее игра, уже не поймешь, кому моргнули, кому не моргнули, мальчишки-зеваки хватали за плечи невпопад, Отар не выдержал — заорал не своим голосом, — девчонки одна за другой ускользали от него, потому что торопился добраться до меня, я, как и другие девчонки, валилась от хохота. Кода стали орать не своими голосами все двенадцать человек, в залу вошел дядя Ило:
— Кажется, надо немного отдохнуть, правда?
Он сел на тахту, мы его окружили.
— Дядя Ило, расскажите что-нибудь.
— А что рассказать?
— Про старые времена.
— Да не время сейчас.
— Мы историю нашего района пишем, — сказала Надя.
Все с интересом поглядели на нее.
— Молодцы, — сказал дядя Ило, — это не просто — писать историю.
— Ничего не получится, — сказал Роберт, — колоссальная работа.
— Я пока просто записываю факты, — с достоинством пояснила Надя, и он, не выдержав ее взгляда, усмехнулся.
— Записывай, записывай, дочка, — сказал дядя Ило. — Хороший район, трудовой. Я вот на маевке был в девятисотом году. Я тогда подручным кузнеца работал. Тринадцать лет мне было. Соленые озера за Лоткис-горой знаете?
— Конечно!
— Там решили собраться. Отец меня поднял в начале третьего ночи. Оделись, пошли. Был приказ комитета: идти по двое, даже лучше, если в одиночку, и подниматься на горы разными дорогами. Нужна была большая осторожность — шпики кругом шныряли. Поднялись мы на Лоткис-гору, и я увидел картину!.. Никогда не забуду. Рассвело уже. Во всю ширину плато шли в своих лучших одеждах наши надзаладевские, шли дидубийские, авлабарские, харпухские рабочие — в широких шароварах, в чохах и серебряных поясах. Шли рабочие кожевенного завода и завода Адельханова, мыловаренного завода Толле… Вот это была сила. С того момента, хоть и мал еще был, понял: сильнее рабочего человека никого нет на свете.
Повесть советского писателя, автора "Охотников на мамонтов" и "Посёлка на озере", о случае из жизни поморов. Середина 20-х годов. Пятнадцатилетний Андрей, оставшись без отца, добирается из Архангельска в посёлок Койду, к дядьке. По дороге он встречает артель промысловиков и отправляется с ними — добывать тюленей. Орфография и пунктуация первоисточника сохранены. Рисунки Василия Алексеевича Ватагина.
Бустрофедон — это способ письма, при котором одна строчка пишется слева направо, другая — справа налево, потом опять слева направо, и так направление всё время чередуется. Воспоминания главной героини по имени Геля о детстве. Девочка умненькая, пытливая, видит многое, что хотели бы спрятать. По молодости воспринимает все легко, главными воспитателями становятся люди, живущие рядом, в одном дворе. Воспоминания похожи на письмо бустрофедоном, строчки льются плавно, но не понятно для посторонних, или невнимательных читателей.
«Прибрежный остров Сивл, словно мрачная тень сожаления, лежит на воспоминаниях моего детства.Остров, лежавший чуть в отдалении от побережья Джетры, был виден всегда…».
Герои произведений, входящих в книгу, — художники, строители, молодые рабочие, студенты. Это очень разные люди, но показаны они в те моменты, когда решают важнейший для себя вопрос о творческом содержании собственной жизни.Этот вопрос решает молодой рабочий — герой повести «Легенда о Ричарде Тишкове», у которого вдруг открылся музыкальный талант и который не сразу понял, что талант несет с собой не только радость, но и большую ответственность.Рассказы, входящие в сборник, посвящены врачам, геологам архитекторам, студентам, но одно объединяет их — все они о молодежи.
Семнадцатилетняя Наташа Власова приехала в Москву одна. Отец ее не доехал до Самары— умер от тифа, мать от преждевременных родов истекла кровью в неуклюжей телеге. Лошадь не дотянула скарб до железной дороги, пала. А тринадцатилетний брат по дороге пропал без вести. Вот она сидит на маленьком узелке, засунув руки в рукава, дрожит от холода…