Там, где папа ловил черепах - [67]
Тетя положила руки на колени, мы молчали. Ее игра сделала с нами что-то такое, отчего даже моя всегда рассудительная мама прослезилась:
— Дура ты, Адель. Загубить такой дар, такой талант.
Мы с Люсей умоляли:
— Еще, мы хотим еще!
— Играйте, тетя Адель, играйте!
— Неудобно, — взглянула она на хозяйку.
— Я вас прошу, — подхватила та.
Тетя снова играла: «Озеро Лиль»… Скрябин… Больше ничего она не помнила.
Вышли из калитки гуськом. Все мое тело как-то отяжелело, и что-то больно ныло в груди. Мне было жаль чего-то, а чего — не понимала. Хотелось что-то удержать, вернуть, остаться в светлом луче счастья.
— Да-а-а, — в задумчивости протянула мама.
— Как красиво она играет!
— А меня разбирает злость.
Шли домой молча, нехотя.
— Мама, когда же купим пианино?
— А что пианино, если сами дураки?
Дома опять произошел разговор о продаже дома. Быть может, там, в каком-то другом, хорошем городе, сможем и пианино купить?
И мы, наверно, пошли бы к нотариусу, чтобы хорошенько разузнать о законах ввода в бабушкино наследство и о законах продажи дома, но необычайное, невероятное событие заставило на время забыть обо всем: Дарью Петровну обворовали.
Моя вина
Я вернулась из школы. Во дворе целая толпа. В середине — участковый.
— Как это произошло? Расскажите поподробнее.
Дарья Петровна, красная, расстроенная, повторила:
— Кольца были в тряпочке, в кошельке, кошелек — в шкатулке, шкатулка — в комоде, комод — в галерее, а как туда вор залез?.. Дверь была на замке, замок целый, колечки, на которых он висел, тоже целые…
— Кого подозреваете?
Она терялась в догадках. Кто, ну кто у нас во дворе да и на улице может быть на подозрении? Живет у школы один. Говорят, в тюрьме сидел. Но это, наверно, большой преступник. Если бы это было дело его рук, он бы не ограничился кольцами.
Нет, это не он. А кто же? Работали у нас во дворе водопроводчики — починяли водомер. По в тот день Дарья Петровна не отлучалась из дома. Постойте, а прачка? Дарья Петровна хлопнула себя по лбу: как это я… Да! Так и есть. Она!
Недавно вернулась Дарья Петровна с работы раньше обычного, а дома Бочия и какая-то неряшливо одетая женщина. Белые космы свисают на плечи, молодые дикие глаза перебегают с предмета на предмет. Бочия представил: прачка. Он встретил ее на базаре, когда лобио покупал. Согласилась стирать за пятерку. Вот и привел, чтоб облегчить домашнюю работу жене.
В первый момент Дарья Петровна чуть не задохнулась от ярости. Девица, воспользовавшись моментом, рванулась к двери.
— А почему она уходит, если она прачка? — что было силы крикнула наша смышленая Дарья Петровна и захлопнула перед носом женщины дверь. Потом она бросилась с кулаками на Бочию, он юркнул в комнату и заперся там на крючок.
— Ах, прачка? — подбоченилась Дарья Петровна. — Ну что ж, стирай. Вот лохань, вот белье.
Девица побледнела. Покосилась на дверь. Но дверь заперта. Пришлось стирать. Вот тебе и пятерка. Дарья Петровна ликовала.
Думала ли она сегодня, бегая со своим шприцем по всему району, что дома ждет ее прислуга? Да еще такая безответная. Захотелось побежать по соседям — посмешить рассказом об удаче. Жаль, нельзя. Бочия только того и ждет.
Он улегся в комнате на кушетку и притворился, будто сочиняет стихи. Но Дарья Петровна все его уловки знает, слава богу, изучила за столько лет. У, негодяй, чтоб ты сдох, проклятый! А эта?.. У, база-арная! А как лопатки под платьем торчат! Наверно, полгода не ела досыта. Подлая!.. Покормить, что ли?.. Нет, пусть работает. Не буду кормить! Задушила бы ее, проклятую! Засмотрелась на моего Бочию! Да я ж тебя, подлую… А как старается, нет, вы только посмотрите, как старается! Аж вспотела.
— Есть хочешь?
Девица тихо:
— Да.
— Садись к столу. — И добавила по-грузински. — Чтоб ты провалилась, шалопайка!
Девица села. Дарья Петровна поставила на стол хлебницу, положила на тарелочку харчо. Подумав немного и махнув сердито рукой, достала из шкафа сыр.
— Ешь!
Как же жадно ела женщина. А Дарья Петровна близоруко щурилась, стараясь получше разглядеть ее.
— Как тебя зовут?
— Маней.
— Гм! А где живешь?
— В Грма-Геле, в общежитии.
— Семья есть?
— Братишка на заводе учеником и мать, она инвалид.
— Работаешь где-нибудь?
— Не.
— Почему?
— Работала у людей — заездили.
— А моя соседка Тоня — на фабрике. Много зарабатывает. Иди на фабрику! Человеком станешь!
Мы эту Маню не видели. Но Дарья Петровна так образно описывала ее потом, что она как живая перед главами.
— Специальности у меня нету, деревенские мы, — полепила Маня.
— А думаешь, я не деревенская? — спросила Дарья Петровна. — Мой идиот из деревни меня взял. Училась потом, теперь работаю. И ты учись!
Маня перестала есть, всхлипнула.
— Ты что? — возмутилась Дарья Петровна. — Или у тебя кто умер? Или рук, ног у тебя нету? Посмотри кругом: женщины дорогу себе пробивают. Здесь одна бывшая барыня, у нас во дворе, у окна сидела с книжкой, с самой революции. А потом поняла, что она человек, быстро специальность освоила — воспитательницей теперь в яслях.
Маня перестала плакать:
— Где та фабрика? Какая она?
— В Грма-Геле. Трикотажная.
— Была я там.
— И что?
— Специальности у меня нету.
— Тьфу!.. Нету, так будет! Давай пока стирай, потом еще поговорим.
Повесть советского писателя, автора "Охотников на мамонтов" и "Посёлка на озере", о случае из жизни поморов. Середина 20-х годов. Пятнадцатилетний Андрей, оставшись без отца, добирается из Архангельска в посёлок Койду, к дядьке. По дороге он встречает артель промысловиков и отправляется с ними — добывать тюленей. Орфография и пунктуация первоисточника сохранены. Рисунки Василия Алексеевича Ватагина.
Бустрофедон — это способ письма, при котором одна строчка пишется слева направо, другая — справа налево, потом опять слева направо, и так направление всё время чередуется. Воспоминания главной героини по имени Геля о детстве. Девочка умненькая, пытливая, видит многое, что хотели бы спрятать. По молодости воспринимает все легко, главными воспитателями становятся люди, живущие рядом, в одном дворе. Воспоминания похожи на письмо бустрофедоном, строчки льются плавно, но не понятно для посторонних, или невнимательных читателей.
«Прибрежный остров Сивл, словно мрачная тень сожаления, лежит на воспоминаниях моего детства.Остров, лежавший чуть в отдалении от побережья Джетры, был виден всегда…».
Герои произведений, входящих в книгу, — художники, строители, молодые рабочие, студенты. Это очень разные люди, но показаны они в те моменты, когда решают важнейший для себя вопрос о творческом содержании собственной жизни.Этот вопрос решает молодой рабочий — герой повести «Легенда о Ричарде Тишкове», у которого вдруг открылся музыкальный талант и который не сразу понял, что талант несет с собой не только радость, но и большую ответственность.Рассказы, входящие в сборник, посвящены врачам, геологам архитекторам, студентам, но одно объединяет их — все они о молодежи.
Семнадцатилетняя Наташа Власова приехала в Москву одна. Отец ее не доехал до Самары— умер от тифа, мать от преждевременных родов истекла кровью в неуклюжей телеге. Лошадь не дотянула скарб до железной дороги, пала. А тринадцатилетний брат по дороге пропал без вести. Вот она сидит на маленьком узелке, засунув руки в рукава, дрожит от холода…