Там, где оживают пески - [18]

Лицо Змеелова исказилось от злости и он даже хотел дать сжавшейся в комок воровке хорошенькую затрещину, но в последний момент раздумал. Уж больно жалко она выглядела. Вместо этого он раздраженно выпалил:

— Умная, да? А ты знаешь, что нас с тобой запомнили и теперь весь город вверх дном перевернут, но найдут рано или поздно? Мне-то все равно. Я утром ухожу с караваном, а вот ты… Ты останешься в городе, так что очень скоро познакомишься с местными дознавателями в городской тюрьме. Там страсть как любят пытать маленьких непослушных девчонок… Так что придется мне тащить тебя с собой! — при этих словах Тию продрал ледяной пот. Знакомиться с местными мастерами заплечных дел ей совсем не хотелось, но и уйти с наемником… Он что, шутит?

Однако и строгое лицо, и зеленые глаза Змеелова оставались сейчас абсолютно серьезными. Он и сам не хотел тащить с собой девчонку в никуда, отрывая от единственного дорогого ей человека, но и оставить ее в Ферузе на произвол судьбы не позволяла совесть.

— Ты и вправду заберешь меня отсюда? — дрогнувшим голосом спросила она. На глаза вдруг навернулись непрошенные слезы. Теперь-то Тия поняла, во что влипла, решив проследить за наемником. Но было, пожалуй, слишком поздно… — А как же бабушка Нур, Мушил? — тихо спросила она.

— Их придется оставить здесь. — отрезал наемник.

— Но тогда я тоже останусь! — капризно заявила маленькая воровка.

— Тия, Тия, Тия… — покачал головой он. — Неужели маленькая Тия пожелает, чтобы ее вместе с бабушкой и обезьянкой допросили с пристрастием в городской тюрьме?

— Нет… — тихо прошептала несчастная девочка. — Хорошо, я уйду с тобой…

— Вот и ладно, — вздохнул он, стараясь проглотить подкативший к горлу комок. Сам, ведь, прекрасно знал, каково ей сейчас… — Теперь мы пойдем на постоялый двор, где стоит мой караван, а с рассветом — в путь.

— А как же бабушка Нур узнает, где я? — растерялась Тия. — Она же будет волноваться… Может быть, зайдем к нам? В Глотке Дэва стражники не отваживаются появляться до утра. Да и днем-то не часто заглядывают… — с горячей надеждой посмотрела на наемника та.

— Ладно, — махнул рукой Змеелов. — Твоя взяла. Сейчас идем домой, но потом сразу — на постоялый двор. Не хватало еще опоздать…

Когда они я вились в лачугу, бабушка Нур была уже на ногах. Проснувшись среди ночи, она вдруг увидела, что никого, кроме нее здесь нет, и страшно перепугалась. Услужливое воображение подкидывало картинки одну страшнее другой… Вот Змеелов украл Тию, а вот она сбежала за ним сама и пропала в Великой Пустыне. Так что, увидев их на пороге, бабушка Нур вздохнула было с облегчением, но, посмотрев на их лица, поняла, что стряслось что-то, действительно серьезное. Оба имели сильно потрепанный вид, Змеелов прятал глаза, а Тия шмыгала носом, стараясь не разреветься.

— Великая Мать, что стряслось?! — вскричала напуганная старуха. — Почему у вас такой вид? Где вас обоих носило все это время???

— Бабушка… — Змеелов, наконец, собрался с мыслями. — Я сейчас ухожу вместе с Тией, иначе ей здесь будет грозить постоянная опасность быть пойманной…

— Что… что все это значит? — строго нахмурилась та.

— Это значит, что у меня здесь были кое-какие незаконченные дела, а это неразумное дитя за мной увязалась… и… В общем, мы с ней были во Дворце Правителя и нас чуть не поймали! — выпалил наемник. Бабушка Нур схватилась за сердце.

— Дэв тебя сожри, наемник! — постонала она. Тия даже забыла о своих слезах от удивления. Чтобы бабушка Нур и так выражалась? — Во что ты впутал мою девочку?

— Это я сама впуталась — разревелась вдруг Тия. — Если бы я не пошла за ним…

— Мы оба виноваты, бабушка. Но что сделано, то сделано, и этого уже не изменишь. Я буду за ней приглядывать и могу поклясться, что пока жив, она не пропадет — склонил он голову.

— Ты, помнится, клялся мне уже не навлекать на нашу голову неприятностей — заплакала бабушка Нур. — Что же мне теперь, старой, делать? Как я без нее доживать буду?

— Прости меня, бабушка, я постараюсь сделать так, что она обязательно вернется сюда… через какое-то время — вздохнул Змеелов, спрашивая себя, а сможет ли он это в самом деле. Выбора, правда, все равно не было. — Только уходить нам надо прямо сейчас, иначе…

— Знаю-знаю! Иначе завтра сюда нагрянут солдаты, и… — и без того морщинистое лицо старухи сморщилось еще больше. Однако она собрала волю в кулак, вытерла слезы и быстро подошла к полкам с травами и порошочками, что обычно берегла, как зеницу ока. Бабушка Нур стала перебирать свои запасы, бормоча что-то себе под нос. Потом схватила свою котомку для трав и начала запихивать туда склянки и порошки, приговаривая: «от ран, от лихорадки, морок-трава, соль Аша, чистый камень для воды…» Змеелов с интересом слушал, что за снадобья им придется тащить с собой, а Тия только размазывала кулаком слезы по лицу. Ее маленькая обезьянка тоже приуныла и взобралась на полочку с бабушкиными снадобьями.

Старуха, тем временем, закончила складывать зелья и принялась запихивать в сумку еще теплые лепешки. Наемник попытался протестовать, ибо Бабум не оставил бы их без еды и воды, но смешался под ее осуждающим взглядом. Тогда он просто отвернулся к единственному в лачуге окну и стал наблюдать, как розовеет небо на востоке, предвещая скорый рассвет.