Там, где обитают куклы... - [128]

«Ну… давай, дружище! Легкой тебе дороги!» — Ральф первым подал Генри руку, а потом крепко обнял, похлопав по спине. «Удачного взлета и мягкой посадки в Хитроу!» — обнял его Макс. «Мы скоро подтянемся! Кинь нам сообщение, что нормально долетел!» — Альберт дал ему руку так, как будто они занимались армрестлингом. «Все будет хорошо! Мягкой посадки! И в Мехико, и в Лондоне!» — Том, обняв в свою очередь, меланхолично похлопал его по плечу — «Давай, иди Дружище!»

Генри с барсеткой и файлом с документами в руках, повернулся и пошел в направлении двери, за которой была видна часть летного поля со стоявшими на нем разноцветными самолетами. На повороте его снова немного занесло, и он беспомощно обернулся, улыбнувшись и посмотрел на остающихся. Он подошел к сотруднику аэропорта и протянул ему свой паспорт. Сотрудниук сверил изображение в паспорте с оригиналом и приглашающим жестом показал, куда необходимо идти. Генри еще раз обернулся, замедлив шаг, посмотрел долгим взглядом на друзей, помахал им рукой и скрылся за стеклянной стеной…

Глава двадцать четвертая

Больные станут выдавать себя за здоровых. И все в мире встанет с ног ина голову… И зодоровые станут больными и выродится племя людское…

Вчера, после отъезда Генри, они ехали назад молча, никто не поронил ни слова, а по приезде — все так же, молча разошлись по своим номерам и занялись своими делами, не глядя друг на друга. «Пойду, пройдусь… может, пива попью, где-нибудь у моря…» — буркнул Альберт, натягивая на себя бежевые бриджи. «Пойдешь со мной?» — предложил он Тому. «Нет, не хочу, как-то настроение не то… Вообще никуда не хочу выходить. Забился бы сейчас в свою банку и сидел там…» — ответил Том, глядя куда-то вдаль, через окно. «Хандришь, брат… Ну… как знаешь… А я пройдусь, пожалуй, вечер сегодня просто дивный. Иначе здесь от тоски сдохнуть можно… все сидят мутные, как на похоронах!» — Альберт поправил перед зеркалом одежду и направился к двери.

Он не спеша вышел в холл и, пройдя мимо стойки, встретился взглядом с «Невоспитанной». Та невозмутимо скользнула по нему ничего не выражавшими глазами, как будто сквозь и, не здороваясь, отвернулась изанялась своими делами. «Культура так и прет, изо всех щелей…» — подумал он и взялся за ручку двери, ведущей на улицу. Видеть не хотелось никого, но на ступеньках крыльца, он почти нос к носу столкнулся с Мелиндой, с какими-то пакетами возвращавшейся в отель, одновременно служивший ей домом.

«Странно… за последние пару дней я о ней не вспоминал…» — подумал Альберт, готовясь к неприятному разговору, поймав себя еще на одной мысли — что в этот раз, предвкушение встречи его абсолютно не радует. «Альберт, в чем дело? Ты несколько дней не то что не приходил ко мне, но и от тебя вообще никаких не было известий! Телефон был или отключен, или ты к нему не подходил!» — она прикоснулась к его руке и заглянула в глаза. «Знаешь, Мелинда, после того, как у нас выбыл наш Громила, было настолько гадко на душе, что видеть не хотелось вообще никого…» — попытался неловко оправдаться Альберт.

«Кого ты пытаешься обмануть?» — горько усмехнулась Мелинда — «Я много раз пыталась задавать себе вопрос — а зачем мне это нужно… Ведь ты же уедешь обратно… а мне что потом делать…» «Я и сам себе много раз задавал примерно подобные вопросы…» — Альберт отвел глаза в сторону. «Ну вот… теперь ты не можешь смотреть мне в глаза… а еще недавно, тебя было не оторвать…» — она погладила его по руке, но тут же одернула свою руку, как будто от чего-то горячего — «Знаешь, я ведь ничего от тебя не прошу… Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что никогда не выйду за тебя замуж, ты не останешься со мной здесь, потому что в твоей Британии у тебя большое и прибыльное дело, а я вряд ли появлюсь в качестве хозяйки и матери твоих детей, в твоем большом доме…»

Альберт попытался что-то возразить, но Мелинда прижала ему губы своим пальчиком — «Не надо пытаться оправдываться и, тем более что-то возражать… Я права и ведь, так будет! Зачем ты хочешь выглядеть глупо?» «Да я не пытаюсь… Я…» — Альберт снова набрал воздуха в грудь. «Ну вот, и не пытайся! И ты сам прекрасно понимаешь, что я права!» — она с вызовом посмотрела на него, черные блестящие волосы волнами легли на прямую спину — «Я, может быль и дура, как, наверное, и все женщины на свете, но, видимо. На свою беду, очень даже в меру! И на идиотку не похожа!» В ее глазах заблестели слезы.

«Мэл… зачем ты так говоришь?» — Альберт был озадачен и сбит с толку. «А как мне еще говорить?» — она снова слегка откинула голову назад, от чего пышная черная волна ее волос заходила ходуном, грозя захлестнуть плечи и грудь. «Как мне еще говорить?» — повторила она, снова с вызовом взглянув не него, — «Ты вдруг стал от меня прятаться… Как будто я чего-то от тебя требую! Я еще раз повторяю, я тебя не прошу ни о чем, только лишь побудь со мной сколько сможешь, до твоего отъезда! Неужели это так трудно? Или я тебе уже не интересна?»

«Мелинда, не говори ерунды! Если не ты мне интересна, то тогда кто же?» — Альберт нахмурился, не в силах возразить что-то вразумительное на ее доводы. Вместо доходчивого и яркого объяснения, получалось непонятно что, совершенно жалкое и невнятное. «Откуда я знаю, кто теперь тебе интересен!» — вспылила она, — «Ты несколько дней пропадал непонятно где! Что я должна думать?»