Там, где обитает зло - [16]

– Но даже если так, – сказал дед, – то почему же ты решился отправиться на поиски? И рискнуть ради этого жизнью?

– Мне случалось рисковать жизнью ради вещей куда менее важных. Чаще всего – ради земных благ, которые годятся только на то, чтобы украсить мое бренное существование. А тут наконец представился случай сделать что-то для собственной души. У каждого человека в жизни наступает время, когда он начинает думать не только о кошельке, но и о душе. Только обычно это случается слишком поздно.

– Это я могу понять, – сказал старик.

– Именно так я и сделал, – продолжал Рауль. – И добрался до той местности, которая была названа в пергаменте. Но добравшись туда, я узнал, что призмы там больше нет.

– Откуда ты мог это узнать? – спросил Харкорт.

– Мне сказали. Один человек сказал.

– Человек? На Брошенных Землях?

– Там еще живет довольно много людей. Тех, кто не смог или не захотел бежать, когда туда пришла Нечисть, теснимая варварами. Римские легионы покатились назад под натиском ее превосходящих сил, и вместе с ними бежали многие, бросая все, что у них было, и спасая свою жизнь от ужасов, которые преследовали их по пятам. Но бежали не все – остались упрямцы, остались глупцы, остались те, кто сохранил надежду – может быть, всего лишь надежду на милосердие Божье. Многие из тех, кто остался, погибли, но кое кто укрылся в болотах или в других потаенных местах, и эти немногие выжили, хотя, конечно, не все. И их потомки до сих пор живут там. Живут, наверное, и другие – простаки или, быть может, храбрецы, не знаю: те, кто за эти годы по разным причинам вернулся на земли, оставшиеся во власти гоблинов. Люди все еще живут там – терпя угнетение, боясь поднять голову. Нечисть мирится с их присутствием – я думаю, они ее забавляют. И вот один из этих людей, старый священник – по крайней мере, он называл себя священником, хоть я и не уверен, что так оно и есть, – который скрывался в покинутом, полуразвалившемся храме, сказал мне, что призма не в этом храме, как я полагал, а в другом месте, немного дальше. Мы проговорили целую ночь. Он умолял меня разыскать призму и вернуть ее христианской церкви. Он сделал все, чтобы мне помочь. Временами трудно было разобрать, что он говорит: у него не хватало четырех передних зубов, двух верхних и двух нижних, вместо них была ужасающая брешь, и он не столько говорил, сколько шипел и свистел. Он и сам бы отправился со мной, но он был слишком стар и дряхл, сил на поиски у него не было.

– И вы нашли это другое место? – спросил аббат.

– В конце концов нашел. Я пытался проникнуть туда и чуть было не погиб. Оно слишком хорошо охраняется, чтобы туда можно было проникнуть в одиночку. Я даже не смог толком его рассмотреть. Священник сказал мне, что когда-то это был дворец. Мне кажется, это был не дворец. Скорее римское поместье – из тех роскошных вилл, что возводили для себя богатые и влиятельные землевладельцы. Она стоит посреди большого парка, который окружен стеной и зарос одичавшими деревьями и кустарником. Я убежден, что призма там. Так сказал мне священник, а он, по-моему, человек искренний, правдивый и сохранил остроту ума, несмотря на возраст. То, как хорошо это место охраняется, подтверждает, что там находится что-то очень ценное.

– А как оно охраняется? – спросил аббат.

– Чарами. Некромантией, волшебством, называйте как хотите. Там полно ловушек, а их стерегут драконы, великаны, тролли…

– И несмотря на все это, ты попытался проникнуть внутрь?

– Попытался, – ответил дядя.

– В одиночку… – сказал аббат. – А двое могли бы туда проникнуть? А трое? Или только целая армия?

– Армия – нет. Только не армия. Если бы через Брошенные Земли попробовала пройти армия, она была бы стерта с лица земли. Она не прошла бы и десяти лиг. Туда может прокрасться тайком только маленький отряд. Так удалось попасть туда мне.

– А маленький отряд из решительных, находчивых людей мог бы надеяться на успех?

– Кое-какие шансы у него могли бы быть. Очень небольшие. Я бы на такие шансы не поставил.

– Уж не собираешься ли ты сделать такую попытку? – недовольным тоном спросил дед аббата.

– Я думал об этом, – ответил аббат и бросил пристальный взгляд на Харкорта. Тот пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он.

– Это благородное дело, – сказал аббат. – Святое дело. Крестовый поход во имя Церкви.

– И ради славы твоего аббатства, – вставил Шишковатый.

– Да, об этом я, может быть, тоже думал, – ответил аббат, – но не только об этом. Ради нашей Святой Церкви. И вот что еще. Есть легенда – ну, не совсем легенда, скорее, пожалуй, слух, но его отчасти подтверждает одна древняя рукопись, которую я нашел. Этот слух гласит, будто когда-то призма Лазандры хранилась в том самом древнем аббатстве, на фундаменте которого стоит нынешнее.

– Ты хочешь сказать, твое аббатство? – переспросил Шишковатый. – То, где ты аббат?

Аббат кивнул.

– Он прав, по крайней мере, в одном, – сказал дед. – В последние годы я от нечего делать просматривал архивы этого поместья. Аббатство, которое построил род Харкортов, в самом деле возведено на фундаменте другого, более древнего. Камень, из которого оно было сложено, большей частью пошел на строительство нашего замка, а когда было решено построить новое аббатство, его возвели на фундаменте того, прежнего.