Там, где холод и ветер - [19]

— А почему бы тебе и правда не изменить все и переехать в этот домик? Мне он понравился, так и представляю тебя там, в этой гостиной у камина.

— Ты всегда отменно шутишь, Брай! — беззлобно воскликнула я, нервно рассмеявшись. — Тетушку помнишь, которая нам дорогу подсказала? Мне кажется, попади я туда, точно изменюсь — стану такой же толстой «дамой приятной». Ко мне прирастут резиновые перчатки и улыбка до ушей. Степфордская жена.

— И чего в этом такого уж плохого? — пожал плечами Брай, невинно распахивая глаза. — Я прямо представляю тебя, приветливую такую, мягонькую, довольную и спокойную, копающуюся в огородике с утра до вечера.

— Прекрати! Мне не смешно, — рявкнула я. — Еще не знаю, что родителям скажу, страшно подумать об этом. Когда они узнают, что докатилась до идеи продажи бабулиной квартиры… — я зажмурилась и помотала головой.

— Разве квартира не твоя? — не унимался мой друг. — Не тебе ли решать, что с ней делать и как жить дальше?

— Что ты привязался, в самом-то деле?! — уже всерьез рассердилась я. — Ощущение такое, что вы с Пэт тут со скуки помирали до моего приезда. Теперь нашли себе забаву — мной руководить.

— Понял. Не кипятись. Я знаю, что ты страшный консерватор — не любишь ничего менять и плохо привыкаешь к новому, — примирительно сказал Брайан. — И в твоем случае новое часто становится хорошо забытым старым.

— Только не надо меня препарировать, ладно. Ты тоже верен себе. Все превращаешь в шутку. И пьешь до сих пор только содовую, а сок и сладкую газировку не переносишь. Теперь представь, что тебя вынуждают пить именно приторную гадость, под предлогом того, что вся содовая в мире закончилась, и ее больше никогда не будет.

Брайан наклонился вперед, оперся локтями о колени и задумчиво сказал, игнорируя мою тираду:

— Помнишь, когда нам было лет по двенадцать, ты, почти никогда ее не снимая, ходила в такой забавной шапочке с двумя разноцветными помпонами на макушке. И помпоны эти как-то отвалились сами собой и потерялись в пылу нашей беготни. Как же ты переживала тогда, — Брайан покачал головой, с улыбкой прищурившись. — Как только заметила потерю, заголосила так, что игра прекратилась и все разбежались по домам, а мы с тобой искали эти помпоны, пока не стемнело. И не нашли.

Я снова бросила короткий взгляд на Брайана, потом посмотрела вдаль, туда, где морские волны, гонимые ветром к берегу, переливались на солнце. Молчала, пытаясь проглотить горьковатый комок, подкативший к горлу. Я помнила эту шапочку и злосчастные помпоны, но почти совсем забыла, что мы с Брайаном искали эти клочки шерсти, носясь по улицам, покрытым осенней грязью. Забыла, пока Брайан, вот сейчас, не напомнил мне.

— Помню, — ответила неохотно, — все тогда решили, что я чокнутая. Но в свое оправдание могу сказать, что очень любила эту шапочку. Она мне нравилась. Что здесь странного?

— Ничего, — ответил Брайан просто и искренне. — Я напомнил тебе об этом, чтобы проиллюстрировать то, как нелегко ты смиряешься с… — он запнулся и кашлянул, видимо поняв, что разговор вывернул не совсем на ту дорогу.

— …с потерями? С переменами? С необходимостью от чего-то отказаться? — выпалила я вместо него. Не делая паузы, добавила: — Да, не смиряюсь. По крайней мере, пока не пойму, что дальше пути нет, все утрачено окончательно. Только сама должна понять, без тычков и пинков.

Я глубоко вдохнула.

— Всё. На этом закрыли тему, Брай, — наклонилась, порылась в корзинке, стоящей на земле, вытащила оттуда сэндвич, завернутый в пищевую бумагу, развернула его и принялась жевать, откусывая большие куски. — Давай отдыхать и наслаждаться природой, а о моем консерватизме и несговорчивости поговорим как-нибудь в другой раз, — проговорила с набитым ртом. — А лучше вообще никогда.

— Прости. Меня занесло. Знаю, тебе нелегко сейчас… — Брайан, похоже, готов был продолжать, невзирая на мою просьбу остановиться на уже сказанном.

— Заткнись, друг мой, — ласково сказала я. — Мне иногда кажется, что все в нашей провинции заражены вирусом бестактности и утомительной прямолинейности. Вот, к примеру, Пэтти. Она порой так и вынуждает представлять, как огромный кляп затыкает ей рот, когда она открывает его в неподходящем месте и в неподходящее время. С тобой, вероятно, случаются приступы того же.

И вдруг меня понесло.

— А знаешь, что стоил мне переезд отсюда и устройство на новом месте? Я так долго душой и сердцем была в своем родном городе, так долго не могла привыкнуть к такой перемене в моей жизни, даже находясь рядом с любимым мужем. И лишь когда… — я запнулась. — Одним словом, давай прекратим ковыряться в моих проблемах, кажется, ты меня сюда привез, чтобы я развеялась.

Больше ничего не скажу, потому что просто зальюсь слезами, стоявшими уже в моих глазах и только того и ждавшими, чтобы прорваться наружу. Но это не были бы слезы облегчения, это злые слезы все того же сожаления, что мучило и угнетало меня все последние месяцы. Того самого сожаления, что мешало прийти в себя и начать все заново, осознав, что прошлое окончательно ушло. Я все еще цеплялась за то, что превратилось в прах из напрасных ожиданий, не желая ничего отпускать и ни с чем смиряться.