Там, где холод и ветер - [17]

Брайан подошел сзади и положил руку мне на плечо:

— Что скажешь? — спросил он.

— Скажу, что гостиную забираю, а остального и даром не надо, — ответила я, все еще наслаждаясь ощущениями света и легкости, царящими в этой пустой комнате.

— Согласен, — кивнул Брайан, — но я бы посмотрел и остальное, раз уж мы здесь. Пойдем на второй этаж?

Я кивнула в ответ и нехотя вышла из комнаты, которую действительно хотелось взять с собой.

На втором этаже три помещения: большая светлая комната с двумя окнами, санузел и непонятная каморка, слишком маленькая для спальни. Сюда втиснется узкая кровать и по ширине останется место только чтобы зайти и закрыть дверь. В помещении находилось нормального размера окно, по периметру которого нанесен знакомый уже узор, так что вряд ли это кладовая. Стены аккуратно выкрашены белой краской все с тем же орнаментом наверху. И зачем украшать кладовую?

В потолке коридорчика второго этажа имелся люк, а рядом на стене висел крюк для его открывания, укрепленный на длинной палке. Я раздумывала лишь миг, а потом решительно взяла палку, продела крюк в кольцо на люке и потянула. Ничего не произошло, люк не сдвинулся с места.

— Дай я, — сказал Брайан и перехватил у меня палку.

Он решительно подергал крюк вниз, потом надавил вверх. Что-то щелкнуло и крышка поддалась. Люк стал медленно открываться, и одновременно из него показалась лестница, которая раздвигалась по мере открывания люка.

— Ого, высокие технологии, — заметил Брайан, — дерьмо смывать в этом доме нечем, но зато на чердак ведет лестница как на океанском лайнере, — прокомментировал он, рассматривая крепкую, вполне современную раздвижную лестницу с металлическими боковинами и неширокими деревянными ступенями. — Кто я буду, если не полезу по ней на чердак, — заявил мой друг, решительно ставя ногу на первую ступеньку.

Я не стала возражать, и когда Брайан исчез в люке, направилась следом за ним.

— Вполне заурядный чердак. Сухой и чистый, — проговорил мой друг, едва я наполовину показалась из люка. Брайан стоял и озирался по сторонам, почти касаясь головой одной из толстых поперечных балок. Чердак занимал пространство под всей крышей дома и освещался дневным светом, проникавшим через четыре небольших оконца.

Освещения вполне хватало, чтобы осмотреться: чердак больше похож на мансарду, он действительно чистый, сухой и пустой. Лишь у стены стояли две обмотанные скотчем картонные коробки.

Я даже не стала подниматься дальше, окинула быстрым взглядом помещение и спрыгнула с лестницы вниз.

Все, на этом считаю свою неприятную миссию выполненной. Пора на свежий воздух, подальше от этого домишки, и от мыслей о том, что он вдруг, при каких-то немыслимых обстоятельствах, мог стать моим.

Ни за что и никогда не променяю свою квартиру на эту поросшую мхом избушку. Пусть даже Уолш сбавит за него цену вполовину.

В половину? Хм. Я задумалась на миг, но тут же прогнала прочь это безобразие из своей головы. Даже даром мне ЭТО не нужно.

С каким же облегчением я вприпрыжку неслась к машине, покинув, наконец, чужой неуютный дом и окончательно приняв решение не заключать никаких сделок с Кейраном Уолшем.

________

Лимерик* — форма короткого стихотворения, появившегося в Великобритании, основанного на обыгрывании бессмыслицы.

Глава 5

Глава 5

Мы молча ехали по дороге, петляющей среди холмов и долин, мимо деревень и одиноко стоящих домиков.

Брайан не задавал никаких вопросов, мы ничего не обсуждали, обменявшись всего парой общих фраз. Дверь домика запер Брайан и уже в машине отдал мне ключи, которые я сразу спрятала во внутренний карманчик сумки. С удовольствием верну их хозяину и забуду обо всем.

Возникший в памяти образ Уолша вдруг воспротивился тому, чтобы быть легко забытым. На какой-то краткий миг он стал некой мыслеформой, обладающей всеми качествами “живого прообраза”. Сохраняя неприветливый, слегка отстраненный вид, Уолш вторгся в мое сознание, бесцеремонно напоминая о себе.

Навязчиво, неловко и необъяснимо.

Желая выветрить из головы непрошеные мысли, я опустила стекло в машине и высунула голову наружу, придерживая заплетенные в косу волосы.

Ветер окончательно разогнал тучи, очистив высокое, прозрачно-голубое небо с проплывающими по нему редкими, легкими белоснежными хлопьями облаков. Воздух, напоенный терпкими ароматами свежести и пробуждающегося цветения прочищал сознание, заставляя с наслаждением вдыхать удивительное, будоражащее благоухание весны.

И я жадно дышала врывающимся в открытое окно машины воздух, чувствуя, как наполняет меня, очищая сознание, эта пьянящая и свежая смесь возрожденной природы. Уже начала кружиться голова, но я все продолжала наслаждаться ощущениями неожиданной легкости, почти эйфории, словно что-то, тяготившее меня, вдруг взял да и развеял прохладный весенний ветер.

Вскоре в воздухе острее почувствовался пряный, солоноватый аромат моря, и Брайан свернул с дороги, ведя машину прямо по поросшему яркой, сочной травой лугу, плоскому, как столешница и обширному, как Изумрудная страна. Но я знала, что простор и бесконечность этой зеленой равнины обманчивы — мы подъезжали к месту, куда когда-то в детстве сбежали вместе с Брайаном. Здесь равнина сужалась, «заползая» на плоский утес, с которого открывался фантастический вид на океан.