Там, где была тишина - [5]

Шрифт
Интервал

— Вербовкой, — как бы не замечает его удивления Макаров. — Все это сейчас крайне важно — и кадры, и снабжение. А то ведь здесь даже паршивой столовки не открыли. Позор!

— Ты что же, думаешь меня в снабженца, в интенданта превратить? — голос Николая дрожит. Лицо его побледнело. Он комкает лежащие перед ним листы проекта и медленно встает.

Макаров тоже поднимается.

— Знаешь что, Николай? — с трудом произносит он. — Нам нужно с самого начала…

За шкафом кто-то вскрикивает. Это Наталья. Видно, промахнулась и угодила по пальцу. Там разливается какое-то сияние. Наталья тут же выходит из своего угла и направляется к ним, держа в руках большую керосиновую лампу со стеклом.

— Чудо! — восклицает Макаров, забыв обо всем. — Я же весь день думал об этой проклятой лампе. И как ты догадалась?

Наталья краснеет.

— Ты еще про эту лампу в Ашхабаде нам все уши прожужжал, — тихо произносит она. — Все вы, мужчины, такие бесхозяйственные.

Девушка поправляет газету, сползшую со стола, опускается на табуретку. Часто моргает — это ее давняя привычка, от которой она никак не может избавиться.

— А может быть, я этим делом займусь? — ни к кому не обращаясь спрашивает она. — А?

— Каким делом? — не понимает Макаров.

— Да вот вербовкой, снабжением. Это же, действительно, очень нужно.

Николай опускает глаза.

— Да ты что? — глухо произносит он. — Мы уже обо всем договорились.

Лампа горит ровным и ярким светом. Вокруг вместе с ее сиянием разливается теплота, уют.

— Ты бы отдохнул немного, — участливо говорит Наталья Макарову. — Набегался сегодня. Пойдем.

Макаров послушно встает и идет вслед за Натальей в отгороженный ею угол. Здесь уже стоит топчан, застеленный чистой простыней и одеялом.

— Как же я?.. — смущенно останавливается Макаров.

— Ничего, ничего, — торопливо успокаивает его Наталья. — Так вот и ложись.

Она поворачивается и уходит. Макаров, после недолгого колебания, снимает пиджак и ложится, свесив ноги. И тотчас же виденья обступают его. Он уже не понимает, что это: сон или воспоминания. Он снова — в который раз! — прощается с Юлией.

Вот она идет по тихой аллее Корпусного сада, и он чувствует, как сладкая боль овладевает его сердцем.

— Здравствуй, Юлия, — бросается он навстречу. — Здравствуй, моя хорошая.

Он берет ее об руку, и они идут уже вдвоем. От нее исходит чарующее тепло. Оно словно обволакивает его всего благоухающим облаком. Вот так бы шел и шел, — тысячи дней, тысячи верст!

Когда началась эта любовь? Он не помнит. Будет ли ей конец? Он не знает. Все время стоит она перед его глазами — маленькая, изящная, с черными, как смоль, волосами и молочно-белым, словно выточенным из слоновой кости, лицом.

Что-то не клеилась у Макарова эта любовь.

Юлия Туманова, молодая, способная певица, часто встречалась с ним на вечеринках и много танцевала, поглядывая искрящимися глазами из-под длинных шелковистых ресниц.

На них всегда обращали внимание. Многие говорили: «Вот это пара!» Но мать Юлии — высокая, чопорная дама в пенсне — не придерживалась этого мнения. Она просто не обращала внимания на Виктора, не придавала никакого значения их частым встречам.

И вдруг стряслось неслыханное: Макаров неожиданно, в ее присутствии, сделал предложение Юлии.

— Я очень люблю тебя, — сказал он бледнея. — Зачем нам мучиться? Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я уже вполне взрослый и могу сам зарабатывать на жизнь. Мы будем хорошо жить. Обещаю тебе это. А то, что мы молоды, так это ведь хорошо. Почему все считают, что нужно жениться как можно позже, когда давно уже истрачены все лучшие чувства? Вот здесь, передо мной, ты и твоя мать. Говорите мне все, что вы думаете, но только правду.

Мать Юлии, все это время протиравшая пенсне, медленно и величаво встала.

— Я считаю этот разговор смешной, но неуместной шуткой, — проговорила она холодно.

— Шуткой? — вскричал Макаров, еще более бледнея.

— Да, шуткой. И вам, юноша, я советую больше не являться в наш дом, вы превратно истолковали наше гостеприимство.

В комнате наступила тишина. Слышно было только, как тикали часы: тик-так, тик-так.

— А ты, Юлия?

Юлия закрыла лицо руками и выбежала в соседнюю комнату…

Уже перед самым отъездом Макаров вновь после долгой разлуки встретился с Юлией. Была тихая зимняя лунная ночь. Он долго бродил по опустевшим улицам Полтавы, встречаясь и прощаясь с памятными уголками. Было очень тихо. Только изредка пробегал, поскрипывая валенками, запоздалый прохожий да проносились извозчичьи сани.

Тополя стояли вдоль улиц, окутанные волшебными кружевами, отбрасывая на снег длинные голубые тени. Макаров шел, опустив голову, глубоко задумавшись. Очнулся он словно от внезапного толчка.

Оглядевшись, понял, что пришел к дому Юлии.

Особнячок стоял озаренный луной, посверкивая иголками инея, будто и на него была накинута та же волшебная кружевная сеть. Щемящая боль сжала сердце Виктора. Чувство утраты чего-то неимоверно большого было настолько сильно, что он сжал зубы, чтобы не застонать.

Долго он стоял, вглядываясь в темные окна, силясь сквозь них разглядеть нежные черты лица Юлии, ее немного бледные губы и влажные блестящие глаза. Она мечтала стать большой актрисой, и он часто в шутку называл ее «царицей сцены».


Рекомендуем почитать
«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.