Там, где была тишина - [10]

Макаров встал.

— В качестве кого я поеду, Федор Николаевич?

— Как в качестве кого? — удивился Ткачев. — Я ведь сказал — вас назначили прорабом.

Макаров был поражен. Он не верил своим ушам. Его, молодого техника, и сразу же прорабом, да еще взамен «старого волка»? Нет, этого не может быть!

— Кому же и доверять, как не вам, — усмехнулся Ткачев. — А Петрова и Костенко поедут с вами. Не хочется вас разлучать на первых порах. Ну, вот пока и все. Желаю успеха. А я сейчас буду выколачивать ваши пропуска. Это действительно безобразие.

Ткачев устало прикрыл глаза.

В приемной по-прежнему сидела за столом девушка в красном платке. Макаров простился с ней и, выйдя из приемной, плотно прикрыл за собой дверь.

— Тоушан, — услышал он ласковый голос Ткачева, — дорогая моя девочка, зайчик мой, уже час ночи. Иди, пожалуйста, спать.

Макаров уже вышел на улицу, когда почувствовал за собой чьи-то быстрые и легкие шаги. Он оглянулся. Его догоняла девушка, которую Ткачев назвал этим красивым именем — Тоушан.

— Дорогой товарищ, — запыхавшись, заговорила она. — Вы едете в Мукры на постройку дороги?

— Да, — ответил Макаров, останавливаясь.

— Пожалуйста, не забудьте взять письмо для моей сестры. Она там живет. Ее зовут Дурсун. Только ей отдадите. Хорошо?

— Хорошо, — согласился Макаров.

«Тоушан, Тоушан, — вспоминая все это, покачал головой Макаров. — Видно, сильно ты ранила сердце Федора Николаевича!».

И вдруг Макарову послышался какой-то неясный шум и говор. Он прислушался.

А на дворе происходило вот что: уже полчаса сторож Дурдыев стоял у окна конторы, приглядываясь к тому, что происходит внутри. Он видел широкую спину Макарова, склонившегося над столом, его давно уже не стриженный затылок.

Разные мысли мучили старика. Все новое и новое надвигалось на него, на его уклад и быт. Богачи-баи лишались своих земель и богатств, пастухи тянулись к грамоте и не хотели подчиняться. Все больше нарушителей обычая-шариата становилось вокруг.

«Что будет, что будет? — думал старик, со злобой глядя на Макарова. — Что им нужно, зачем приехали сюда? Наши горы принадлежат нам и никому больше».

Вдруг Дурдыев резко обернулся. Он услышал чьи-то торопливые шаги. В свете луны у ближнего карагача мелькнула чья-то тень.

— Кто это? — спросил старик.

Не дождавшись ответа, он шагнул к дереву и в тени его увидел женскую фигуру. Женщина или девушка в длинном платье отворачивалась от него.

— Дурсун? — испуганно вскрикнул Дурдыев. — Ты зачем сюда пришла?

Дурсун повернулась к нему. Она вся дрожала. На нее упал лунный свет и озарил ее по-детски припухшие губы, тоненькие брови на круглом бледном лице.

— Я в контору пришла, — запинаясь ответила она. — Начальник из Ашхабада приехал. Может быть, весточку от Тоушан привез. Ты не сердись, пожалуйста.

Голос ее звучал просительно и покорно.

Лицо Дурдыева исказилось от злобы. Он схватил женщину за плечи и сильно потряс ее. Она зашаталась, как молодое деревцо, и заплакала.

— Прочь отсюда! — прошипел Дурдыев. — И чтоб никогда здесь ноги твоей не было. Никогда!

Он сильно толкнул Дурсун, она заплакала и убежала во тьму.

Дверь конторы отворилась. В освещенном проеме появилась фигура озабоченного Макарова. Он настороженно вглядывался во тьму и прислушивался.

Дурдыев вышел из тени.

— Это ты, старик? — узнал его Макаров. — Заходи в контору.

Когда они вдвоем вошли в помещение, Макаров достал папиросу из найденной им пачки и закурил. Дурдыев отсыпал на ладонь специальный табак-нас из пустой тыковки и бросил себе под язык. Некоторое время они молчали.

— Слушай, Дурдыев, — заговорил, наконец, Макаров. — Ты в горы часто ездишь?

Старик помолчал, подумал и ответил:

— Ездил в горы. Пять раз, десять раз, не помню.

— А весной ездил? — оживился Макаров, потирая по привычке переносицу.

Старик снова задумался. Он словно ждал от Макарова какого-то подвоха.

— Ездил и весной, — ответил он. — Баранту в горы гонял.

— А как ездил?

Старик недовольно насупился: «Вот еще пристал, ей-богу, — вероятно, думал он. — И чего ему надо?»

— Подойди-ка сюда, папаша, — подозвал его к столу Макаров. — Вот смотри, здесь такир, а здесь горы. Ты по какой дороге в горы ездил?

Дурдыев положил свой заскорузлый черный палец на бумагу и повел им по холмам, шедшим вдоль трассы.

— Вот здесь ездил, начальник. Сначала Ак-Джар, потом Ак-Косшар, до колодца Узун-Хайрачек, а тут уже горы.

— Правильно, — обрадовался Макаров. — Я же им, чертям, так и говорил, трасса должна в другом месте проходить.

Под «ними» он подразумевал своих невидимых противников — авторов старого проекта.

На радостях он предложил старику чаю. Дурдыев отказался.

Он немного потоптался, переминаясь с ноги на ногу, и неожиданно спросил:

— Ты письмо привез, начальник? Из Ашхабада? Для Дурсун?

Макаров удивленно поднял глаза. Письмо лежало на столе. Но при чем тут Дурдыев?

— Это же для Дурсун письмо, — ответил он. — Для девушки какой-то.

— Дурсун моя жена, — потупился старик. — Давай письмо сюда. Передам.

Макаров после минутного колебания отдал письмо Дурдыеву.

— Шел бы ты, папаша, отдыхать, — добродушно произнес он. — Делать тебе здесь нечего. А я поработаю еще немного.