Там, где бьется артерия - [20]

Она сделала вид, что ничего не заметила, и, обернувшись назад, громко сообщила:

– Альберт, нет тут никаких гусей! Пошли к Прохоровскому затону. Они, скорее всего, там!..

Не теряя больше ни секунды, Евдокия поспешила подняться по склону и что есть духу побежала к домам. Что это был за человек, она так и не поняла. Но ее еще долго тяготило ощущение какой-то потусторонней жути, пережитой на берегу. С той поры в одиночку ходить к Дону она уже не рисковала.

– А вы своему участковому или Пал Палычу об этом не говорили? – уточнил Гуров, сразу же внутренне ощутив: этот случай, скорее всего, имеет самое прямое отношение к происходящему в Брутах.

– Нет… – сдавленно ответила Евдокия. – Еще не хватало, чтобы надо мной все начали смеяться. Вроде того, какой-то алкаш зашел в кусты по-маленькому, а она визготню подняла на всю округу.

– Зря… – сокрушенно вздохнул Лев. – Возможно, это помогло бы в дальнейшем спасти жизнь Розы. Больше ничего не замечалось?

– Да как будто нет…

– Вы не могли бы мне показать те места, где Роза была найдена убитой и где был замечен неизвестный? Это далеко отсюда? – вопросительно посмотрел на супругов Гуров.

– Ну, что туда, что туда – минут пятнадцать ходьбы, – прикинув в уме, сказала хозяйка. – За полчаса обежать можно запросто. Хотите, чтобы я вас туда проводила?

– Да, – кивнул в ответ Лев и добавил: – Можем даже пойти втроем.

– А я чего там не видел? Идите на пару! Дуська все, все, что надо и не надо, покажет… – Котов, судя по всему, к сказанному хотел добавить что-то язвительно-похабное, но, наткнувшись на взгляд опера, сразу же осекся и отвернулся.

Гуров и его спутница вышли к реке по пологому склону, поросшему кустарниками и высокой травой. Оглядевшись, Евдокия указала рукой на обширные заросли ивняка:

– Вот, там он и стоял. Видимо, одет был в маскировочную одежду, потому что я, кроме глаз – злых таких, звериных, – больше ничего и не различила.

Лев углубился в ивняк и, некоторое время побродив там, неожиданно для себя обнаружил давнишние следы подошв чьей-то обуви. Хотя с той поры прошло более двух месяцев, можно было без труда определить, что неизвестный в кустах стоял довольно-таки долго. От кого-то прятался? Поджидал добычу? Более тщательно изучив этот вытоптанный пятачок, он заметил под опавшими листьями окурок сигареты, уже грязный и поблекший. Но и это было хоть каким-то намеком на след предполагаемого злоумышленника.

Положив окурок в пакетик для вещдоков и больше не обнаружив даже обрывка нитки или волоса, Лев вернулся к поджидавшей его Евдокии. Вопросительно мотнув головой, она с сомнением произнесла:

– Неужто с той поры там хоть что-то сохранилось? А вы, я гляжу, чего-то нашли… А может, уже сумели определить и как он выглядит, тот злыдень?

– Отчасти… – Гуров еще раз огляделся по сторонам, и они зашагали вверх по склону в обратном направлении. – Мужик был крупный, ростом ниже меня сантиметров на пять-семь, ноги у него коротковатые, а руки, наоборот, длинные. Бегает он неважно, но очень сильный. У вас на хуторе такие не проживают?

– По-моему, нет… – Евдокия, уважительно покосившись на столичного сыщика (во, башка у мужика варит!), отрицательно покачала головой.

Они вышли на пыльный проселок, опоясывающий хутор со стороны Дона. Пройдя по изрезанной колеями грунтовке около километра и свернув вправо, форсировали неглубокую травянистую балку. После этого пересекли осиновый перелесок и оказались на обширном суходольном лугу, где бродило хуторское стадо.

– А это, вон там, сидят Алексеич и Константин Бугаек? – спросил Лев, указав взглядом на двоих мужчин, расположившихся в тени ракит. – Кстати, как Алексеича-то полностью?

– Иван Алексеевич Ломухин. Они это, они… – подтвердила Евдокия, отчего-то вдруг поскучнев и знобко поежившись, видно, зримо вспомнила то страшное утро.

Пастухи их тоже заметили и с интересом смотрели в их сторону, дымя самокрутками. Поздоровавшись, Гуров представился и, пояснив цель своего визита, попросил пастухов пройти с ними до того места, где была найдена Роза. Те охотно согласились и, потушив чадные «козьи ножки», поднялись с толстой валежины. Все вместе они пошли на другой конец луга.

– А что это вдруг полицию смерть Розки заинтересовала? – спросил пастух, с шелестом шагая по густой осоке. – То отпихивались, как только могли, а теперь аж из самой Москвы приехали. Что случилось-то? Неужто о людях наших забеспокоились?

– Видите ли, Иван Алексеевич, – иронично улыбнулся Лев, – игнорировали происшедшее ваши, здешние работники. А мы – это мы. Мы намерены довести расследование до конца. Припомните, в каком часу вы нашли убитую?

– Где-то в половине шестого. Во-о-н под тем кустом… – Старик указал на большущий куст шиповника, высящийся над густой, высокой травой.

Осмотрев место происшествия, где уже мало что напоминало о драме, случившейся месяца полтора назад, Гуров спросил старика, была ли примята трава рядом с телом жертвы.

– Да не сказать бы, чтоб особо здорово… – пожал плечами пастух. – К этому месту какие-то следы тянулись. Правда, я не следопыт, в них не разбираюсь. Но понял так, что Розка пришла сюда с кем-то еще, а потом тот человек ушел этой же дорогой назад. Он ее убил или кто-то другой – говорить не буду, но третьего тут, я так смекаю, не было.