Талтос убийца - [9]

Впрочем, меня это не удивляет. Это естественно для джарега. Твои владения находятся в пределах некоего безымянного баронства, возможно пустого, а оно находится в графстве, может быть, тоже пустом, а графство, в свою очередь в герцогстве. Из какого Дома твой герцог, баронет? Тоже джарег? Не знаешь? Меня это тоже не удивляет.

К чему это я? Вот к чему: среди всех «благородных Домов» (к которым относятся все Дома, кроме моего) лишь немногие имеют собственную аристократию, а она составляет лишь небольшую часть этих Домов. Большинство Дома Лиорна составляют рыцари, поскольку лишь лиорны продолжают относиться к титулам так же, как и тогда, когда они только возникли, а рыцарь – титул, с которым не связана никакая земля. Ты когда-нибудь думал об этом, благородный джарег? Эти титулы были связаны с владениями. В первую очередь, с военными владениями, и именно поэтому большинство здешних владений принадлежат драконам; когда-то это была восточная граница Империи, а драконы всегда были лучшими военачальниками.

Моя хозяйка принадлежала к Дому Тсера. Ее прапрадед получил титул барона во время войн за остров Элд. Моя хозяйка отличилась еще до Междуцарствия, во время какой-то войны с Востоком. Она была стара, но все еще достаточно крепка, чтобы активно заниматься делами. Она редко жила дома, но ее нельзя было назвать недоброй. Она не запрещала своим теклам читать, как многие, и мне в достаточной степени повезло, что я выучился читать еще в детстве, хотя книг там было не слишком много.

У меня была старшая сестра и двое младших братьев. Плата за наши тридцать акров составляла сто бушелей пшеницы или шестьдесят бушелей кукурузы, по нашему выбору. Это было немало, но редко превышало наши возможности, а в неурожайные годы хозяйка относилась к нам с пониманием. Наши ближайшие соседи к западу платили сто пятьдесят бушелей пшеницы за двадцать восемь акров, поэтому мы считали, что нам еще везет, и при нужде помогали им. У нашего соседа с севера было тридцать пять акров, и он задолжал два золотых империала, но мы его почти не видели, так что я не знаю, насколько легка или тяжела была его доля.

Когда мне исполнилось шестьдесят, я получил в дар двадцать акров в нескольких милях к югу от того места, где жила моя семья. Все соседи помогали мне очистить участок и построить дом. Я сделал его достаточно просторным для семьи, которой надеялся обзавестись. Взамен я должен был посылать хозяйке четыре молодых кетны каждый год, так что мне приходилось выращивать кукурузу, чтобы их кормить.

Через двадцать лет я выплатил натурой стоимость кетн и сеянцев, взятых для начала в долг, и почувствовал себя состоятельным – особенно когда привык к запаху кетно-фермы. Более того, в Черноводье я познакомился с женщиной, которая все еще жила дома, и между нами, кажется, возникло некое чувство.

Однажды поздно вечером, весной двадцать первого года моей самостоятельной жизни, я услышал какие-то звуки далеко на юге. Звуки напоминали треск ломающегося дерева, но были намного громче. В ту же ночь я увидел на юге красное зарево. Удивленный, я вышел из дома.

Через час зарево целиком заполнило небо, и звуки стали еще громче. Потом случилось нечто страшное. На какое-то мгновение меня ослепила внезапная вспышка. Когда в глазах прояснилось, я увидел нечто напоминающее покрывало из красного и желтого пламени, висящее над головой и, казалось, готовое опуститься на меня. Я в ужасе закричал и бросился в дом. Когда я оказался внутри, покрывало уже опустилось и вся моя земля горела, и дом тоже, и тогда я заглянул в лицо смерти. Мне казалось, лорд Талтос, что я еще недостаточно прожил на свете, чтобы погибнуть таким образом. Я призвал на помощь Барлана Зеленочешуйчатого, но, думаю, в тот момент ему было не до меня. Я призвал на помощь Форель, но она не принесла мне воды, чтобы погасить пламя. Я даже попросил Кельхор, богиню кошек-кентавров, унести меня с этого места, но ответом был лишь дым, который душил меня, искры, обжигавшие мои волосы и брови, и страшный треск – то обрушилась часть дома.

И тогда я подумал о сарайчике, построенном над источником, откуда я брал воду. Я выскочил за дверь и, каким-то чудом преодолев языки пламени, взметнувшиеся выше моего роста, бросился туда. Сарай, конечно, был сложен из камня, поскольку дерево бы сгнило от сырости, так что он продолжал стоять. Сильно обожженный, я заставил себя погрузиться в воду.

Я лежал там, весь дрожа, вероятно, всю ночь и часть Вода была теплая, даже горячая, но все же холоднее, чем воздух вокруг. Там я и уснул, а когда проснулся… Пожалуй я не буду описывать царившее повсюду опустошение Лишь тогда, стыдно сказать, я вспомнил о своей скотине, которая погибла ночью точно так же, как чуть не И что же я тогда сделал, баронет? Можешь смеяться, если хочешь, но первая моя мысль была о том, что я не смогу заплатить своей госпоже за год и буду вынужден отдаться на ее милость. Она наверняка поймет, подумал я. И я направился в сторону ее замка – на юг.

А! Вижу, ты призадумался. Вот и я тоже, сделав лишь несколько шагов. Ее замок находился на юге, и с юга же пришел огонь. Я остановился и некоторое время размышлял, но в конце концов продолжил путь, поскольку идти мне было больше некуда.