Талисман жены Лота - [12]

– Ну, допустим, на трепетную лань ты вовсе не похожа, – трезво рассудила Наденька.

– Да мне и не страшно. Я просто не могу состыковать некоторые вещи. Я рассказывала Юрчику: была на днях в Иерусалиме, и там со мной что-то случилось, какой-то провал памяти... Очутилась я в одном очень странном месте, осталась одна, смотрела на гобелен, который висел напротив. И вдруг, – Аглая передернулась, – вижу. Мусик, я, правда, видела это... Что я... Или не я – не знаю... Какая-то старая женщина, во всяком случае, старее меня... А я как бы внутри нее. Сама же я понимаю, кто я и где я... Я, Мусик, не спала. Я даже глаза не закрывала. Они у меня знаешь, как были распахнуты... А картины одна на другую наслаиваются...

Эта женщина в каком-то доме, каких я сроду не видела... Там очень узкие комнаты были. И темные... Ступени каменные... А с улицы... Этот дом был забором, тоже каменным, обнесен... Такие вопли раздавались страшные... Один голос был особенно истошный... Я видела каких-то людей у дома... Потные, лохматые... Женщины визжат, хохочут... Жесты непристойные делают... Мужики как зверье бешеное – тявкают, скалятся... Оргии... Тут же дети чумазые... Одну девочку мерзкий старикан прямо в рот... О, Господи! Она захлебывается... Факелы дымят. А я... Ну, не я, а эта женщина, она напугана... А в доме – гости. Их двое. По виду – нищие, но лица какие-то у них особенные. Светлые? Не знаю, особенные... Муж ее с ними говорит, объясняет что-то, умоляет даже. Потом выскакивает на улицу, к этой толпе... У одного там были длинные желтые зубы, он все челюсть вперед выдвигал и лязгал ею. Другой дергался. А еще один, весь волосатый, он все время чесался, я даже слышала этот звук... И – смех... Они так смеялись....

Аглая сужасом зажалауши руками. Справившись с собой, заговорила снова:

– А мне – то есть ей! – страшно. Она слышит, как муж обещает дочек этой толпе вывести. С улицы ничего не слышно – а она слышит! Тут же побежала по дому, ищет девчонок... И найти не может... Из комнаты в комнату, а вопли все дичее, радостнее... Там окошечко крохотное было. Она метнулась к нему – посмотреть. А сердце как ножом скоблят – боль такая! ...Не было ее дочек на улице... Она снова мечется по дому...

А потом случилось что-то... Не знаю что! Муж: вернулся. Идет к ней. Медленно как-то... Как-то не так. Хромает. Да, он хромой был. Точно. Я видела!

А на улице вся толпа уже на четвереньках ползает, беспомощно... И у всех глаза белые, вздутые, слепые глаза... И – тихо. Не одного звука не слышно. Только стук ее сердца.

Аглая, тяжело дыша, наконец, отвела взгляд от картины, бледный слепок которой пыталась обрисовать, взглянула на Мусика. Та спала, положив голову на скрещенные руки, и тихонечко посапывала во сне.

Пришел Юрчик. Поцеловал Аглаю в маковку, расталкивая Мусика, запел басом «Ерушалайм шель заав». Мусик просыпаться никак не хотела, Юрчик запел еще громче, Аглая попросила, чтоб он сделал ей горячую пенную ванну.

Ей было очень холодно, хотя на улице был хамсин.

* * *

Старик тоже мерз. Его бездвижные ноги были укутаны одеялами. Девушка-филиппинка, плоскодынное лицо которой украшали изогнутые пухлые губы, осторожно помешивала ложечкой чай в тонком стакане с подстаканником. Ее маятникообразные движения раздражали Старика, но он молчал. Капризы не были властны над ним. Он победил их давным-давно – в самом начале своей немощи.

Болезнь, его редкая болезнь, разрушила кости с той же беспощадностью, с какой каменный жернов размалывает пшеничные зернышки, превращая их в серую муку. Помочь ему не мог никто и ничто. Деньги лишь продлевали мучительность конца, совпавшего с исчезновением родового талисмана. Земной шар с тех пор съежился и движения его в торжественном планетарном окружении стали более хаотичными. Так казалось Старику.

Увы, Вульфа ждала та же участь...

Род стремительно и страшно начал вымирать... полвека назад? Пожалуй... Немногим больше...

...род, звезды которого сияли на ветхозаветном небосклоне, а имена предков перемежались с именами еврейских царей и пророков в старинных свитках ...

Предания гласили, что сила и живучесть сыновей рода таинственна и непостижима, они не погибают в боях, не терпят бедствий на море...

Вокруг этих имен слагались легенды... Века растворились в водовороте времени – а легенды остались. В них говорится о какой-то неведомой охранной силы, помогающей сыновьям рода, и упоминается женщина – Каменная женщина...

...род, воспрявший Фениксом из пепла времен в загадочной холодной рыцарской Германии... Всадники его – крестоносцы – облаченные в железо, влекомые памятью крови, скакали по тернистым путям и тропам, дабы хоть на миг припасть губами к Святой земле, земле праотцев. Тому месту, где в незапамятные времена их далеким предком был найден чудотворный талисман у изножья оживающей по ночам скалы ...И они возвращались из гибельных походов невредимыми. Они – не погибали.

...нетленными оставались рукописи, живыми – картины, созданные сыновьями рода. Они не сгорали в огне, не исчезали, их нельзя было уничтожить... Говорят, творцам их являлась временами женская фигура в белых покровах.