Талисман Шлимана - [9]

Кисти винограда звонко

отвечали – «эвое».

«Эвое» – земля прекрасна.

«Эвое» – она пьяна.

И цветы и наши губы

все сладки и без вина.

Проливают звезды сладость.

И цветы, и пена моря

отдают святую силу в эту ночь.

– Этот наш танец, как он кружит! Тянешь руки вверх… Я помню это чувство, мне казалось, кто счастлив – тот бессмертен. Может, в счастье люди, как боги? Ты опять улыбаешься, египтянин.

Благословенна земля, коль ты так прекрасна. Голоса удалялись, девушки, наверное, уходили в Кносс. А иноземец, так и не посмев к ним подойти, остался в роще, сел в траву, облокотившись

о дерево. И вдруг услышал – что-то еще происходит.

– О боги. Это они разбудили своим танцем.

Тишина ночи дрогнула. Все кругом полно страстным вздохом – цветы, листья, травы. Звезды набухли живительным соком, пролились в черноту земли. Он кожей ощутил с листьев истекающую таинственную силу. И познаешь великую тайну обнаженного естества «Как боги шепчут слова любви?»

Вздох ширился, разрастался в ночи, и в нем он услышал слова:

Я воздух, которым дышишь.

Дыхание мое ветер – вдохни меня,

тепло мое – солнце,

ветвями деревьев обниму тебя.

Болью моей стань, кровью моей стань,

песней моей стань.

Жжет меня вечная страсть земли,

не разрубить пополам плоть, что срослась в ночи.

Жжет меня вечная страсть земли,

не разрубить пополам плоть, что срослась в ночи.

Губы мои – твои, тело мое – твое,

счастье мое с тобой.

Иди ко мне, землей заклинаю черной,

рождающей, вечной.

Водой заклинаю – иди.

Между деревьев он увидел Игрунью. Она шла, дотрагиваясь рукой до яркого ожерелья на груди, а в другой несла большую охапку цветов.

– Что это? Я слышал песню или заклинанье?

– Ну, может быть, это пел бог.

– Бог или пастухи в горах? Скажи, а ее любил бог или пастух? Ваши принцессы ведь могут встречаться с кем угодно.

Игрунья лукаво пожала плечами.

– Кто может запретить красавице встречаться с богом или пастухом в такую чудную ночь?

– А где она? Я хочу ее найти.

– Ищи, – Игрунья побежала туда, где громадою чернел дворец, и он тоже медленно пошел к нему. Он даже не видел стражей, им будто и не надо было охранять дворец снаружи, ведь разве кто-нибудь, кроме него, осмеливался на это? Луна то показывалась, то скрывалась за облаками. Причудливый дворец возвышался перед ним так странно: террасы с колоннами, портики, балконы неровно то поднимались, то опускались; плоские крыши громоздились одна над другой, освещаясь лунным светом или вдруг темнея. И не в силах побороть влекущее волнение, воин вступил на лестницу. Он поднимался И вот он встал перед дворцом. Он еще колебался. Ему страстно хотелось пробраться вглубь этих покоев, запретных для иноземцев. Он не сомневался в силе своих рук, не боялся же он быка, но тайна… по тихим ступеням дороги процессий и вдруг подумал, что тем путем, которым пускали в тронный зал всех, и иноземцев тоже, не найдет то, что ищет. Сбоку он увидел широкую террасу с колоннами и прыгнул на нее. Каждая колонна расширялась кверху, и только с его ловкостью можно было залезть на крышу террасы. Рядом был балкон и еще одна крыша, на которой виднелись каменные рога, которым здесь так страстно поклонялись. Он пробрался к ним и на мгновенье замер. Дотронулся до рогов и испуганно отдернул руку. Они зашевелились и стали горячими. Тогда воин вынул из волос цветок и положил его на рога. Они вновь были прохладны и неподвижны. Даже их священный бык любит цветы, или то почудилось, померещилось? Но глубина дальних комнат уже властно его манила. Ухватившись за рога рукой, он раскачался и прыгнул. И оказался на другой террасе. Сейчас он попадет в самое сокровенное место. И вправду терраса вела в маленькую комнату, а за ней была широкая лестница, откуда доносился странный горячий запах. Он побежал по ступеням. Внезапно лестница кончилась – перед ним был большой зал, в конце его еще несколько ступеней вниз и… Это было их тайное святилище. Такую же комнату он видел в тронном зале. Тогда он заметил, как человек спускался по лестнице вниз, но что там происходило, осталось ему неведомо. Иноземцы называли это – бассейн для очищений. Он увидел сосуд чудной красоты, в нем еще курились какие-то благовония, их загадочный запах он почувствовал еще на лестнице. На возвышении стоял лабрис. Ему захотелось дотронуться до этого священного топора, но, вспомнив рога, он удержался. Постоял, не зная, что делать и чего ждут от него боги, и, подумав, что сюда могут прийти жрецы, поднялся по ступеням, прошел по залу, потом снова по узкому коридору, по маленькой боковой лестнице и очутился в новом месте. Тут спал слуга и храпел безмятежно. Им совсем не приходило в голову, что кто-то может пробраться в этот дворец-лабиринт. А может быть, они были уверены – оказавшись здесь, чужестранец никогда не выберется обратно? («Из нашего лабиринта ты не найдешь выхода», – говорила Игрунья.) Однако что же этот спящий тут охраняет? Коридор был довольно длинным. И вдруг сверху просочился лунный свет. Сквозь дыру в потолке, словно из колодца, он увидел небо, не удивившись: они здесь много чего диковинного придумали, он вошел в маленькую комнату. «Так это же ванна». На полу еще было мокро и как-то ароматно пахло. В той вилле, где он остановился, тоже была подобная, правда, не столь красивая. Вообще-то как воин он не понимал таких изысков. Но сейчас, почувствовав, что уже взмок и ему жарко от круженья по запутанным переходам, он зачерпнул воду, еще остававшуюся на дне, и обмыл лицо, пригладив руками волосы. Ах, надо сказать, чарующий аромат у их дев, на его родине такого не почувствуешь. Какие-то лепестки плавали в воде, он ощутил их запах на своей коже. Однако же не за тайной изысканных запахов он сюда пробрался. А вокруг стояли маленькие вазы, кувшины. В один он засунул палец, поднес к носу и будто целый луг цветов пахнул на него.