Талисман Шлимана - [7]
– Мне тоже так показалось, с тех пор как он уехал в турпоездку на Крит. Я думала, он поедет отдохнуть, а он…
– Он хочет понять загадку.
– Этот южный климат не для него. Вместо того чтобы купаться в море, он стал ездить по раскопкам. А знаешь, со мной тоже что-то такое случилось.
– С тобой? Что?
– Да так. Я шла в университет, смотрела, как шевелятся, шелестят ветви деревьев у дороги и вдруг в душе возникло давнее, дальнее чувство, какая-то огромная внутренняя наполненность мира. Синий вечер, тонкие ветви, фонари, врезающиеся в глубь неба. Большое здание (чтобы обойти его, надо минут десять) темнеет неровной причудливой громадой, ярко-желтые окна призывно горят. Там тысячи смехов, объятий, боли. И тут, как поется в студенческом фольклоре, «на фоне величественного здания МГУ появляется мятущаяся фигура студента». Я поднимаюсь по ступеням в главное здание и вдруг вижу нашу студентку со второго курса. Она бежала торопливо, споткнулась, упала, быстро вскочила, подобрав со ступенек выпавшую из сумки хрестоматию. Глаза у нее светлые и тревожные – спешит на свидание, а завтра экзамен. Наверное, эти ступени не забыли и мои глупые шаги, такие же юные. Послушай, Глеб, ты помнишь эту жгучую жажду счастья? Казалось, умрешь без него, любишь всех людей, и будто чувствуешь – счастье на земле…
– Что я помню из нашей студенческой жизни? Встать, что ли на ту же ступеньку, что и ты… Вот, очень ясно вижу, как утром не хочется просыпаться – нет ничего противнее пробуждения во время сессии. Натягиваешь на голову одеяло, будто это может спасти от экзамена или удержать в голове исчезающие знания. За завтраком пытаешься впихнуть в себя еще сто страниц, а потом плюешь и думаешь, вдруг на экзамене осенит. И ведь осеняло.
– Ты что хочешь сказать, что никогда не бегал на свидание, вместо того, чтобы готовиться к сессии?
– Знаешь, а я ведь действительно не забыл свое чувство на первых курсах. Сейчас мало кто поверит, что со мной могло быть такое. Странно, прошло много лет, и иногда мне хочется вспомнить мою первую боль, понять ту юную любовь.
Сколько народу. Хоть бы на минуту ее увидеть. А зачем, собственно, она отвернется, я за ней не побегу, может быть, только поздороваемся. Я начинаю сомневаться, что она существует, и в то же время всматриваюсь, ища за пуховыми воротниками ее, хоть эти встречи нам ничего не дают, мы чужие… И неизвестно, кто еще больше виноват. Я иду на лекцию, поднимаюсь по лестнице, боюсь, и хочу случайно ее встретить. Мне кажется, стены от этого желания должны растопиться и она почувствует. Вернее я не ищу, не жду. Но эта бесконечная толпа, эти люди, среди них ведь может быть она…
– В общем, Аня, ты права, в студенческой жизни есть что-то волнующее, как хорошее вино. Кровь слегка шумит, хочется петь «Гаудеамус» – «Возрадуемся». Друзья мои, осторожнее!
– Ой, извините – сказал поднимавшийся по лестнице студент.
– Чуть не выбил у меня из рук дипломат, между прочим, с материалами для Александра Владимировича. Куда это они бегут? – спросил Глеб, провожая взглядом шумную ватагу студентов.
– Думаю, в буфет или на дискотеку. Сомнительно, чтобы на лекцию.
Ступенька – подъем, ступенька – паденье. Нас много, мы живем, мы разные, нас очень много… Поднимемся по ступенькам ко входу… Кто мы, что мы, куда мы идем?
Жизнь в трепете веток, чувстве голода и ветра, развевающего волосы, перехватывающего дыхание, в ошибках, в звездах, отраженных в грязных лужах.
Ступени стираются человеческими шагами и все помнят.
Странный, страстный дождь, холодные капли падают на лицо, как ожоги. Такое чувство, будто надо вырваться куда-то, будто голод, и душа словно полна до краев какой-то прохладной чудной влагой. Говорят, что нельзя жить без хлеба, воздуха, воды, но разве человек может жить без счастья?
Ожидание встречи, непонятость, лихорадка, жизнь, сладостью, горечью, ожогом на губах, в изменчивости, в измученной вопросами молодости. Я жарко люблю твою боль, и горе, и грязь под ногами. Идешь из читалки, и горячо и ярко блистают в темноте огни университета, а в лужах – звезды.
Звезды словно грозди, грозди винограда,
налились прохладным соком,
и прольются.
В глубине земли перестоявшись,
он поднимется…
Море бьется о теплые скалы.
Жрицы пели в высоких горах, собирали цветы наши девы. Здесь могла зародиться радость. Наша песня о жизни.
– Как у нас весело было! Я помню, как бегала по пригорку в Фестосе. Я еще вернусь в тот дворец. А море у Кносса! Дочь моя уезжает на Кефтиу.
– Как, уже? Послушай меня, вы весело живете, я знаю вашу красоту, она такая прихотливая и светлая, – он улыбнулся. – Но вы не ведаете бессмертия, вы слишком легко живете. Только здесь в Египте мы знаем… Ты хочешь лишить ее бессмертья? Мы века, тысячу лет думали об этом.
– От того, что вы сохраните мертвое тело, от того, что создадите эти высокие пирамиды и храмы, может и вы еще не нашли цветок бессмертья. В нашем роду не все решают мужчины. Девочка едет на Кефтиу, а я за нею, но позже.
– Когда?
– Не знаю, что-то меня позовет, быть может, ветер. Я уеду, ваша песня о смерти, у нас о жизни, как могла зародиться радость.
Когда-то люди жили по законам природы: поклонялись матушке-земле, радовались солнцу, слушали песни ветра и верили в добро и свет. Среди таких людей в Ярилиной веси и жила Веснянка. Молодая девушка, которая только впервые свой хлеб на освобожденную от снега землю положила. Она знает множество песен, но никому не ведомо, откуда они приходят к ней. Голос Веснянки волшебный, звенит так, что на всю округу слышно. И становится от ее напева светло и чисто на душе. Близкий друг Веснянки, кузнец Ярилка, влюблен в девушку.
Весной 2017-го Дмитрий Волошин пробежал 230 км в пустыне Сахара в ходе экстремального марафона Marathon Des Sables. Впечатления от подготовки, пустыни и атмосферы соревнования, он перенес на бумагу. Как оказалось, пустыня – прекрасный способ переосмыслить накопленный жизненный опыт. В этой книге вы узнаете, как пробежать 230 км в пустыне Сахара, чем можно рассмешить бедуинов, какой вкус у последнего глотка воды, могут ли носки стоять, почему нельзя есть жуков и какими стежками лучше зашивать мозоль.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.