Талисман Шлимана - [36]

– Я так спешил, – и вдруг зарыдал, закрыв лицо руками. Он плакал как ребенок, как давно на Крите никто уже не плакал.

Она смотрела на купца, на дочь, обнявшую его за шею.

– Я так спешил, принцесса.

– Гелия, зови меня Гелия. Так звучит на вашем языке одно из моих имен. Мы ведем свой род от Европы и Пасифаи. Пасифая – дочь солнца. Жаркая страстность в ее крови.

Жрец удивленно смотрел на нее:

– Ты сказала имя свое купцу?

– Не ведаю почему, но так надо. Кто знает, кто нас спасет от забвенья – великий мудрец или просто купец. И пусть берет наши вазы, мастера, что их делают, могут его не бояться. Пусть везет их куда хочет – до самых дальних северных стран, где живут эти дикие тавры.

За Тавридой, краем неистовых тавров, на краю людской ойкумены, где холод нисходит на землю, кто-то о нас вспомнит.

– Даже в Крыму сейчас дожди. Так что идея Александра Владимировича послать меня в Египет очень кстати, Ань, а жалко, что ты не можешь поехать. До завтра.

Дома Глеб раскрыл окно. Он любил этот вид на парк, но все-таки ему не хватало загадочности Градонежа. Когда он приехал в Москву, оказалось, что Александр Владимирович несколько преувеличил масштабы проблемы. На даче украли какой-то странный набор предметов. Кто-то действительно пытался урезать им финансирование, но с руководством удалось договориться. Его по-прежнему тянуло в Градонеж, но он был вынужден согласиться с Аней: «Градонеж сейчас для тебя начинается в Египте». Тем более, что Вадим развил там бурную деятельность, еще и влюбился. Может быть, так и лучше для него. Этот обаятельный и подвижный актер, так хорошо игравший комедийные роли, недавно попал в аварию, сломал ногу и приехал долечиваться в Градонеж. Пусть отвлечется. Он часто писал Глебу, советовался, впрочем, сейчас сам дал ему совет перечитать ту часть романа, которую Вадим нашел в кабинете Антонины. Глеб давно не просматривал почту, он увидел длинное письмо от Вадима.

«Глеб, привет. У нас неприятное происшествие, вернее покушение на убийство. Похоже, что на людей, причастных к поискам сокровищ Градонежа, будь то талисман Шлимана, тайный камень княжича или что иное, просто идет охота. Может быть те, кто нас преследуют, знают, что надо искать лучше нас. Хорошо, что ты уехал. Лучше подальше, Египет – самое то. Я, как бывший актер комедийного жанра, готов общаться с людьми, а по части интеллектуальных размышлений – это ты. Помнишь Елену, администратора гостиницы? Ты еще считал, что я в нее слегка влюблен. Вот ее и хотели убить. Мне кажется, я ей тоже нравлюсь. По крайней мере, она мне активно помогает. И на нее напали, все в том же, становящемся просто роковым, месте, у разрушенной ротонды и больших камней. А до этого она видела какую-то машину, ей кажется, ее преследовали. Тогда она и побежала в сторону, по лесной тропинке – там, где нельзя проехать. Но ее догнали и ударили сзади. Опять она не видела, кто. Как и ты. К врачу она не пошла, как я ее ни уговаривал. Сейчас ей лучше. Впрочем, она ушла из гостиницы и устроилась на работу в музей. Там мы с ней узнали много нового.

Вот, что еще у нас происходит. Как я и предполагал, дело закрыли. Наш следователь, Степан Иванович, не только не вернулся из отпуска, а взял себе еще за свой счет – его мать заболела. Когда он вернется, не знаем. Однако я все больше убеждаюсь, что смерть Антонины не несчастный случай. Как мне кажется, сейчас у нас несколько подозреваемых и версий. Появился бизнесмен, который раньше хотел купить гостиницу Антонины. И снова заезжал этот человек, которого мы с тобой видели с Антониной накануне ее смерти. Он очень долго расспрашивал всех в Градонеже. Интересуется талисманом, кладом и лесным монастырем. У меня интересовался и рукописью романа. Оказывается, он знает вашего профессора, Александра Владимировича. Говорил, что встречался с ним на какой-то конференции. Я напоил его самой крепкой из наших настоек и выяснил, что его друзья или партнеры собираются ехать в Египет, имей в виду. Он считает, что в «Слове о погибели» был зашифрован путь к сокровищу и талисману. Поэтому все продолжения его уничтожены.

Еще несколько новостей. Ты просил писать о всех мелочах, что здесь происходят. У меня есть предположение об этом дальнем монастыре. Ну да, не удивляйся. Если на берестяной грамоте упоминалась какая-то тропа, то, может быть, она ведет к нему. Потому грамоту и украли. Я вот еще, на что обратил внимание. Оба великих произведения (а ты убедил меня, что и «Слово о погибели» тоже великое) не окончены: роман о Персевале и Граале Кретьена де Труа и наше «Слово о погибели». И все рассказывают о таинственных местах. А если они все оборваны, потому что авторов убили, как только текст доходил до определенного места? И тогда то, что у нас рассказывают в Градонеже о секте великого зла, может быть не лишено основания. И то, что рассказывали твоему профессору на конференции, может быть верно. То есть еще с XII в. не давали книжникам дописать. А в конце этих двух произведений мог быть указан путь к камню, Граалю. Ты, наверное, как Елена, будешь говорить, что я тут напридумывал конспирологических теорий. Она именно Елена для меня, а не Лена. Скоро она ко мне зайдет. Она уверена, что дело в криминальных разборках наших бизнесменов, но к моим мыслям относится с интересом. Поэтому пишу еще».