Талисман - [12]

… Когда мы поднялись и стали прощаться, старшая сестра невесты подвела нас к девушке, легонько отстранила бисерный платок. Из-под золоченого, в камнях, кокошника на меня глянули смеющиеся глаза. Даже брови, соединенные усьмой в одну широкую линию, не портили нежного лица. А среди бус и монистов с зеленой бархатной камзольчи блеснул мне орден эмалевым знаменем.

— Мам, а за что ей Красного Знамени?

— За хлопок, в прошлом году. Таджихон собрала с гектара по тридцать шесть центнеров! А самой девятнадцати еще не было…

— Красивая она… И дом богатый — вон что у них на дастархане.

— Это уж колхоз для нее постарался. И для жениха. Парень после ранения работал кетменщиком в звене у Таджихон. А на Фархаде палваном стал, силачом. Десять норм! Даром что на руке пальцев не хватает!

Свадьбу, объяснила мне мама, устраивают сообща, всем колхозом, как раньше общиной. Это древний порядок. Вот и сейчас — уж как всем тяжело, а на той несут, кто что может: рис, масло, пригоршню муки для лепешек. И ковры, и сюзани приносят соседи. А как же иначе? Свадьба — это общая радость.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Странную новость сообщила нам Ирка Петелина, из седьмого «Б». Она всегда узнает их первая.

… На толкучке, куда мы с утра пораньше пришли с Танькой и Вовкой, на пятачке с учебниками оказалось полно наших ребят.

Бросались друг к другу, ахали, хохотали. Видно было, что всем приятно, все соскучились.

Тут-то и налетела Ирка. Захлопала ресницами, затараторила:

— Девочки, вы же ничего не знаете! У нас будет внутришкольное раздельное обучение!

— Умные отдельно, дураки — в кучу? Ты, Ирка, вечно заводишь.

— А вот и нет! Мальчишки отдельно от нас, чтоб не влияли!

— Они влияют? На нас?! — возмутилась Танька. — Это мы их облагораживаем.

— Ой, умора! — вопили мальчишки. — Эскадрон № 5 в роли воспитателя! Да вы без нас задачки простой не решите. Это нас от балласта освобождают!

Спорили, спорили, но так ничего и не поняли.

Маму Иркина новость рассмешила:

— Кому сейчас нужны сомнительные эксперименты? В школах нет дров, даже мела! Неизвестно, как выкроить хлеб на завтраки, как рассадить ребят за парты, которых не хватает.

Ну, Ирка! Пусть лучше не попадается мне на глаза!

Но Ирка не врала, нас и в самом деле разделили. Мы остались седьмым «А», вместе с девчонками из параллельного класса — главная у них, кажется, Римка Саркисова. А наши мальчишки стали «бешниками».

В школьном дворе нас развели по разным сторонам.

Стоим, косимся на мальчишек издали. Что, если они так же рассматривают нас? Я сердито дунула на отросшую челку. И вижу: рядом Танька тихонько проверяет свои банты.

И началась у нас новая жизнь. Не жизнь, а горе.

Оказалось, что мальчишек в седьмых большинство — их набралось на три класса. А еще пятаки, шестиклашки… Эти встанут по сторонам коридора и ну толкать от стенки к стенке. Летаешь, как мяч. Раньше наши лбы здоровые мигом привели бы их в чувство, а теперь хохочут. Мужскую солидарность подчеркивают!

На переменах мы теперь торчим у дверей как привязанные, а мальчишки крутят водовороты в зале. Мы комментируем, как сумеем, но все равно обидно: они нагло захватили школу!

Наша жизнь все больше ограничивается классом. Два окна в нем, слава богу, выходят на улицу. Мы кучей малой валимся на подоконник (Римка Саркисова удобно устраивается сверху) и наблюдаем за прохожими. Раньше мы стеснялись мальчишек, а теперь у нас громкие дискуссии: хорошо или нет иметь длинные ноги, красить помадой губы и подводить ресницы? Какая форма больше идет мужчинам — летная или морская (к нам эвакуировалось летное училище с Украины).

Я знаю, мама поморщилась бы от наших разговоров. Но мне они ужасно интересны.

Отныне каждая девчонка седьмого «А» разобрана по всем статьям, кроме приземистой, некрасивой Римки, которую побаиваются. Известно, что лучшая фигура у Маги, а самые длинные ресницы у Ирки. Мои дела признаны безнадежными: я курносая, а о фигуре и говорить нечего. Даже мама сказала как-то: «Первое, что замечаешь в тебе, это коленки. Не идешь, а воздух режешь». Зато Танька цветет: учит девчонок на французский манер крутить глазами.

В классе теперь общее поветрие: прокалывать уши. А все потому, что серьги носит Римка Саркисова. Может, ей и нельзя без ее кораллов, слишком уж она черная — глаза, волосы, еще и усики, заметно чернеющие над губой.

И вообще Римка взрослая, у нее фигура, как у женщин, а под мышками на платье всегда мокрые круги.

Бог уж с ней и ее сережками!

Но другие! Дело не в ушах: пусть прокалывают, кому охота, и ходят с нитками вместо сережек, которых все равно нет. Дело не в том. Если задуматься, в классе у нас творятся неожиданные вещи. Мага, наша бессменная отличница и староста Мага, на которую заглядывались чужие мальчишки, а свои ради одной ее тихой улыбки готовы были стоять на голове, которую и девчонки-то все любили (а попробуй угоди на нас всех!), теперь почему-то оказывается на вторых ролях. А на первые выдвигается Римка. Исподволь, незаметно, усмехаясь в черные усики, она прибирает класс к рукам.

Мне обидно за Магу — так, будто меня обокрали. Она всегда казалась мне особенной — не знаю, из-за глазеющих ли мальчишек или неизменных пятерок. А может, от одного аккуратного, почти нарядного вида ее учебников и тетрадок, чинно разложенных на парте.